(новичок, не знает, с кем связался), сквозь зубы процедил:
— Поговорить желаешь? Можем уважить. Давай выйдем.
Виталий, соглашаясь, наклонил голову: давай.
Дружки поднялись и двинулись за ними.
Вожак внутренне был поражен, что участковый продолжает оставаться дружелюбным, не кинулся читать нотацию и без тени смущения принял предложенную ему опасную игру. Лейтенант был невозмутим. Сказалась пограничная выучка.
Все дальнейшее не отняло много времени и вышло совсем не так, как представлял Вожак. Уже через минуту, прижатый к земле, он вынужден был признать себя побежденным. Сбили спесь. Дружки при виде такой картины притихли и быстро испарились.
После состоялся разговор с ребятами. Оказались вовсе не такие уж плохие парни, хотя до этого им ничего не стоило обидеть девушку, безобразно выругаться, показывая свою силу да независимость, покуражиться над кем-нибудь слабее себя. Мусор и шелуху в тот вечер в фойе убрали, не потребовалась техничка со шваброй.
Так началась служба в Калье; потом об этом даже напишут в газетах, когда будут славить героя. А однажды, когда на участкового полез пьяный с кулаками, его привели в чувство свои же товарищи, подхватили под руки и увели, а один из них, уходя, шепнул Дворникову: «В случае чего, ты только кликни нас… поможем, не сомневайся…»
ЕГО ПРИЗНАЛИ. Нет, порядок все-таки побеждает, добро сильнее зла, нужна только твердость да, как утверждают юристы, неизбежность наказуемости, кары за содеянное, выражаясь высоким языком, если уж дошло до того…
Нет, не все было тишь да гладь да божья благодать. Бывало, к дверям и анонимки с угрозами подкидывали. Раз даже предложили встретиться в ночь-полночь в безлюдном месте на окраине поселка; думали, испугается, а он не испугался, пришел, готовый ко всему. А там никого нет — выходит, так, зря грозили, хотели проверить, не струсит ли. Не струсил! Получилось вроде выдержал испытательный срок. Вскоре по поселку пошла молва, что новый участковый — парень крепкий, его на пушку не возьмешь, взялся наводить порядок по-настоящему. Прибывали помощники, причем самые энергичные как раз из числа тех, кто сам недавно причинял неприятности. Все реже случались хулиганские выходки, и уж совсем редкими стали дебоши, грабежи с угрозой применения оружия.
В тот роковой вечер и дежурство-то было не его. Но Виталий, как всегда, оказался там, на привычном месте: дня не мог прожить без дела. Часы показывали одиннадцать, когда в дверь вбежала испуганная, заплаканная женщина, прижимающая к себе ребенка. Виталий сразу узнал ее: Симакова. «Наверное, опять муж дебоширит». Мужа ее, проходчика шахты треста Бокситстрой В. Симакова, он знал хорошо, слишком хорошо: пьет, хулиганит, пьяный не раз грозился расправиться с женой. А нынче и вовсе осатанел: стрелял в жену и ребенка! Чудом не убил.
Еще одна негативная сторона отвратительной тяги к выпивке — разрушение семьи, распад личности и атрофия чувств, казалось бы, даже таких крепких, как родственные чувства, любовь к близкому человеку, с которым прожит не один год, к собственному дитя.
Медлить нельзя, каждую минуту может произойти несчастье. Оружие в руках захмелевшего и потерявшего над собой контроль человека — это почти всегда убийство, беда…
Мечтал Виталий Дворников пойти по юридической стезе, потихоньку в свободную пору готовился к экзаменам для поступления в юридический институт. Вот и сегодня думал перед сном часок-другой посидеть за учебником. Вместо этого пришлось усмирять озверевшего громилу.
Незадолго до того Дворникову пришлось изъять у Симакова незарегистрированную и незаконно хранившуюся малокалиберную винтовку. Так что уже встречались. И когда младший лейтенант появился в проеме двери симаковской квартиры, тот сразу направил на него ружье. Виталий еще успел крикнуть: «Брось!» — и оба ствола в упор дохнули ему огнем прямо в лицо.
Весть, что выстрелами из двухстволки тяжко ранен младший лейтенант милиции Дворников, вмиг разнеслась по поселку. «Жив хоть?» — справлялись сочувственно. «Жив, говорят, но…» Когда раненого увозили в Свердловск для операции и лечения, многие пришли на вокзал, провожать. Полюбился он жителям. Для многих, тех, что постарше, стал как сын родной.
Теперь все сосредоточилось в руках медиков.
Первое, что он спросил, когда пришел в себя:
— Как там на моем участке?
— Все в порядке, не беспокойся.
— Симакова задержали?
— Задержали. Скоро будут судить.
Тяжелой была борьба за жизнь Виталия Дворникова. Сделали все, чтоб спасти его. А было ему в ту пору всего двадцать четыре года…
В школе № 8 по улице Куйбышева в Свердловске действует «Республика военных следопытов». У «Республики» есть свои президенты, вице-президенты, форма, члены ее ездят в Киев, в другие города — милиция приглашает в гости, летом работают в совхозе. Над ними шефствует управление внутренних дел. Когда Дворникова привезли в Свердловск, им сообщили. Ребята стали ходить в санчасть, что напротив стадиона, носили раненому герою подарки, книги читали.
Общая любовь окружала его. Может, она, человеческая забота да внимание и помогли ему. Выжил он. Оправился после тяжелого, почти смертельного ранения. Выходили врачи, медицинские сестры, нянечки.
По областному управлению был обнародован приказ: Дворникова Виталия Ивановича за проявленные мужество и решимость занести в Книгу почета и присвоить внеочередное звание капитана милиции. Исполком Североуральского городского Совета народных депутатов единогласно постановил — ходатайствовать о представлении отважного к правительственной награде…
Но никогда больше он не увидит голубого неба, ясного солнца, лица родных и друзей, чистых красок жизни: бандитский выстрел лишил его зрения.
«…Я БУДУ ДОБРОСОВЕСТНО ВЫПОЛНЯТЬ ВСЕ ВОЗЛОЖЕННЫЕ НА МЕНЯ ОБЯЗАННОСТИ, НЕ ЩАДЯ СВОИХ СИЛ. А В СЛУЧАЕ НЕОБХОДИМОСТИ И СВОЕЙ ЖИЗНИ».
(Из Присяги работника милиции.)
Еще интервью.
Говорят милиционеры… Милиционеры — значит работники органов внутренних дел. Это может быть инспектор ГАИ, оперативный работник уголовного розыска, инспектор по делам несовершеннолетних, проводник служебной собаки-ищейки, постовой на людном перекрестке, участковый, — в народе все «милиционер»… Забота — одна. Форма — одна.
Несколько небольших интервью:
— Почему пошли служить в милицию? Что находите в своей службе?
Говорит первый:
— Почему я пошел служить в милицию? Не терплю несправедливости и обмана, всякого бесчестия, хулиганства, бескультурности. Не могу спокойно смотреть, когда обиду чинят честным людям. Душа переворачивается, когда вижу… Быть справедливым и гуманным — главное в нашей профессии. Ну, работка, конечно, беспокойная, что верно, то верно. Пришлось и в потасовках участвовать, и угроз наслышался в свой адрес. А как без того!
Второй:
— Попробуйте наденьте-ка милицейскую шинель и выйдите к людям, на улицу. Да это же сильнейшее психологическое испытание! Все на тебя смотрят, все словно ждут от тебя чего-то… А если еще обратятся за помощью? Должен ты оправдать доверие людей, их надежду, а?
Третий:
— Зачем я пришел в ГАИ? Когда нас готовили, учили, запомнилось:
