Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 117
года, – гласило обвинение в Вашингтоне, – мисс Коплон брала секретные данные о национальной обороне из дел департамента. Она делала это с целью получения информации о национальной обороне, отдавая себе отчет, что эти действия нанесут ущерб Соединенным Штатам и пойдут на пользу иностранному государству».
Адвокат мисс Коплон Арчибальд Палмер не добился заметных успехов. Друг семьи Коплон, он был адвокатом по криминальным делам. Семья явно старалась представить себя не причастной к коммунистическим делам и не стала обращаться к хорошо известным прокоммунистически настроенным адвокатам. Ведя это дело, Палмер применил методы, больше подходящие для клиентов, которые обвиняются в воровстве, и не выиграл процесс. Он построил защиту на легенде о любовном деле, рассчитывая на сентиментальность присяжных и американской публики. Когда отбирались члены жюри присяжных в Вашингтоне, Палмер спрашивал возможных участников, не имеют ли они предубеждения против людей, добивающихся развода, или против американок, которые выходят замуж за иностранцев. Мисс Коплон, одетая в черное, при этих словах скромно потупила взор.
Мистер Палмер заявил суду, что Джудит Коплон чувствовала душевное расположение к Губичеву, а он к ней. Четырнадцатого января он якобы впервые сказал ей, что женат, но в плохих отношениях с женой и хотел бы остаться в Соединенных Штатах, которыми он восхищен. Он сказал, что вплоть до дня ее ареста она так ничего и не решила, все думая, должна ли она слушаться своего сердца или разума. Допрашивая агентов ФБР, которые следовали за ней до момента ареста, Палмер спросил: «Разве это не самое подходящее тихое местечко, где влюбленные могут шептать друг другу сладкие пустяки?» Палмер также сказал, что Джудит и Валентин опасались частных детективов, которых ревнивая жена Губичева могла нанять, чтобы следить за ними, а также секретной советской полиции. «Вы знаете, что НКВД может тихо убить человека? – спрашивал Палмер. – Вы читали об этом в докладах ФБР?»
Мисс Коплон хорошо играла роль, выбранную для него Палмером, она была явно встревожена недоверием, которое питали к ней присяжные, адвокаты и публика.
Любовная история, выдуманная Палмером, вызвала сенсацию, и толпы желающих попасть в зал суда росли с каждым днем. Это было похоже на третьеразрядный кинотриллер – любовь, шпионы, ФБР и невинная девушка. Напряжение достигло предела в тот день, когда мисс Коплон должна была давать показания. Несмотря на жару, зал суда был набит, многим не хватило мест, и им пришлось все время стоять, некоторые прихватили с собой ленч, чтобы не покидать своего места. Когда Джудит рассказывала свою историю, в зале суда царила мертвая тишина.
Мисс Коплон сказала, что она влюбилась в русского и была горько разочарована, когда узнала, что он уже женат. Она говорила тихим голосом, полным печали.
Она впервые встретила Губичева «в уик-энд, в Праздник труда, когда ходила по Музею современного искусства в Нью-Йорке». Они встречались шесть раз в течение последующих четырех месяцев, но только четырнадцатого января он впервые пригласил ее в ресторан. «Он когда-нибудь целовал вас?» – «Никогда, до четырнадцатого января, тогда он в первый раз попытался это сделать». – «Он говорил, что любит вас?» – «Говорил. Мне казалось, что я влюблена в него».
Вся эта любовная история лопнула, как пузырь, когда обвинитель Джон М. Келли начал допрашивать свидетелей. С преувеличенной вежливостью он спросил ее о «любви без поцелуев» с советским инженером, а когда она подтвердила свои прежние слова, последовал сокрушительный вопрос: не провела ли она две ночи с другим мужчиной, когда ее любовь с Губичевым достигла самого пика? «Это отвратительная ложь!» – вскричала Джудит.
Тогда обвинитель привел подробности. Седьмого января «мистер и миссис Шапиро» из Ист-Харфорда, штат Коннектикут, зарегистрировались в отеле в Балтиморе и заняли такой-то номер. «Мистер Шапиро» оказался служащим криминального отдела ФБР, а «миссис Шапиро» – Джудит Коплон. Восьмого января та же пара провела ночь в отеле в Филадельфии. Впоследствии Джудит провела ночь в доме «мистера Шапиро» в Вашингтоне.
С оскорбленным видом невинной жертвы Джудит закричала: «Что вы делаете в присутствии моей матери?» Но потом, правильно оценив ситуацию, опустила взор и сказала: «Да, но не произошло ничего незаконного». – «В обе эти ночи?» – «В обе ночи. Он не делал никаких непристойных попыток. Я была полностью одетой. Он только обсуждал со мной мою любовь к Губичеву».
Потом Джудит рассказала явно наспех придуманную и неправдоподобную историю, как она поехала с Шапиро в Балтимор, потому что он хотел купить костюм, а когда он не нашел подходящего, она отправилась с ним в Филадельфию.
Рассказ о связи Коплон и Шапиро произвел сенсацию, люди, присутствовавшие в зале суда, уже собирались было поставить под сомнение вину Джудит, но теперь попали в затруднительное положение. А сама Джудит, потеряв хладнокровие, кричала пронзительным голосом: «Вы хотели представить меня шпионкой, а теперь хотите сделать из меня шлюху!»
Любовная история рухнула, обилие документов, которые служили доказательствами, и показания свидетелей подтвердили ее вину. Вторая легенда Палмера лопнула, как и первая. Он сказал, что Джудит Коплон намеревалась написать книгу и найденные в ее сумочке записки, где часто упоминались имена коммунистов и их противников, были просто записями, на которых основывались образы будущих героев.
Жюри присяжных удалилось на совещание, которое продолжалось двадцать семь часов. Они единодушно признали Джудит Коплон виновной. Теперь по закону она могла быть приговорена к тюремному заключению от сорока месяцев до десяти лет.
Финальный акт этой драмы заставил себя ждать целых семь месяцев, когда закончился суд в Нью-Йорке. Приговор, вынесенный девятого марта 1950 года, определил наказание в пятнадцать лет заключения для каждого.
Во время суда в Нью-Йорке государственный секретарь прислал в суд рекомендацию отложить наказание для Губичева при условии, что он в течение двух недель покинет Соединенные Штаты и никогда не вернется. Это предложение правительства было мотивировано тем, что многие американские граждане в Восточной Европе, справедливо или ложно обвиненные в шпионаже или в других преступлениях, могут быть подвергнуты ответным мерам наказания, если Губичев будет заключен в тюрьму. Как раз случилось так, что именно в это время Роберт А. Фогелер, американский гражданин и работник Международной телеграфной и телефонной корпорации в Будапеште, был осужден венгерским судом на пятнадцать лет за шпионаж. Многие американцы также были задержаны в России. Хотя не было никаких предварительных договоренностей ни с Советским Союзом, ни с его странами-сателлитами, государственный департамент явно хотел смягчить участь своих соотечественников, продемонстрировав снисходительность в деле Губичева. «Обвиняемый Губичев, – писал государственный департамент, – должен покинуть пределы Соединенных Штатов прежде, чем он начнет отбывать свой срок заключения здесь».
Рекомендации правительства были приняты во внимание.
Двадцатого марта 1950 года
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 117
