Глаза ее переполнились слезами.
— Н-но...
— Рози была в лучшем состоянии. — продолжал я ровным голосом. — Возможно, через несколько лет она и оправится. Но Нельсон, возможно, уже сошел с ума. Он может не выкарабкаться. И то, что ты сделала с ними, воздействовало и на твою собственную голову. Не так, как на Рози и Нельсона, но ты и сама пострадала. Теперь тебе труднее будет контролировать свои импульсы, свою магию. А это значительно увеличивает возможность того, что ты сорвешься и причинишь вред кому-нибудь еще. Это опасный путь. Я видел, как такое происходит.
Молли замотала головой.
— Нет. Нет, нет, нет.
— И еще одно, что тебе нужно знать, — сказал я. — Белый Совет установил семь Законов Магии. Возиться в чужих головах — нарушение одного из них. Когда Совет узнает о том, что ты сделала, тебя будут судить и казнят. Суд, приговор и казнь не займут и часа.
Она замолчала и, плача, уставилась на меня.
— Суд? — прошептала она.
— Пару дней назад я присутствовал при казни паренька, который нарушил тот же закон.
Похоже, это ее совсем сломало. Взгляд ее бесцельно блуждал из стороны в сторону, слезы струились по щекам.
— Но... я не знала.
— Это не принимается в расчет.
— Я не хотела никому вредить.
— Аналогично.
Она разразилась почти истеричным плачем, прижимая руки к животу.
— Но... но это несправедливо.
— Ты так думаешь? — тихо произнес я. — Вот еще одна жестокая истина, Молли. Я теперь Страж Совета. Моя обязанность — доставить тебя к ним.
Она молча смотрела на меня. Казалось, боль, беспомощность, одиночество раздавили ее. Видит Бог, она выглядела сейчас той самой маленькой девочкой, с которой я познакомился в доме Майкла несколько лет назад. Мне пришлось напомнить себе, что за этими голубыми глазами прячется и другая, более темная часть ее души. Та часть, что покалечилась тогда, когда она калечила других; та часть, к которой принадлежали теперь безудержный гнев, упрямство.
Мне очень не хотелось видеть в ней этих признаков самого себя... точнее, другого себя — потому что мне очень не хотелось развивать вытекающую из этого логическую цепочку. Молли нарушила Законы Магии. Она причинила другим необратимое зло. Ее поврежденная психика могла обрушиться на нее саму, сведя ее с ума.
Из чего следовало, что она опасна.
Опасна, как бомба с часовым механизмом.
И то, что она нарушила Закон с лучшими намерениями, не значило ровным счетом ничего. Собственно, Законы Магии — и их приговоры — писаны именно для того, чтобы разбираться с теми, в кого эта девочка превратилась.
Однако когда Закону не удается защитить тех, на кого он распространяется, это приходится делать кому-то другому — в данном случае мне. У меня был еще шанс спасти ее жизнь. Не то чтобы слишком большой, но все же лучше, чем ничего. Если, конечно, она не миновала уже точку, из которой нет возврата.
И я знал только один способ выяснить это.
Я остановился в полутемном коридоре и повернулся к ней:
— Молли. Знаешь, что такое заглянуть в душу?
— Это... Я читала — это когда заглядываешь кому-то в глаза. Тогда видно, кто это на самом деле.
— Горячо, горячо, — улыбнулся я. — Делала такое сама?
Она покачала головой.
— В книжке написано, это бывает опасно.
— Бывает, — подтвердил я. — Хотя, возможно, не из-за того, о чем ты думала. Когда ты видишь человека вот так, Молли, невозможно скрыть правду о том, кто ты. Ты видишь все, хорошее и плохое. Не в деталях, конечно, но составить точное представление о том, кто ты, можно. И не задаром. Стоит увидеть это раз, и это остается у тебя в голове — врезается намертво и не тускнеет со временем. И когда ты смотришь кому-то в душу, этот кто-то видит точно так же твою.
Она кивнула.
— А чего вы спрашиваете?
— Мне хотелось бы заглянуть в твою душу, Молли, — с твоего позволения, конечно.
— Зачем?
Я чуть улыбнулся, хотя мое отражение в темном окне показало, что улыбка вышла невеселая.
— Затем, что я хочу помочь тебе.
Она отвернулась, словно вознамерилась идти дальше, но не двинулась с места, а осталась стоять, покачиваясь, шурша лохмотьями юбки.
— Не понимаю.
— Я не хочу делать тебе больно, детка. Но мне нужно, чтобы ты чуть больше доверяла мне.
Она прикусила губу и кивнула.
— Ладно. Что мне надо сделать?
Я остановился и встретился с ней взглядом. Она как в зеркале повторила мое движение.
— Это может показаться немного странным. Но это продлится гораздо меньше, чем кажется.
— Хорошо, — произнесла она совсем потерянно.
Я встретился с ней взглядом.
Секунду мне казалось, что ничего не происходит. Потом я понял, что уже смотрю ей в душу и вижу всего только Молли, стоящую передо мной и глядящую на меня — такую, какой вижу ее всегда. Но я видел еще и коридор за ее спиной, и в выходящих на церковный двор окнах я разглядел полдюжины ее отражений.
Одно показывало ее истощенной, словно она голодает или накачана наркотиками, и глаза ее горели неприятным, безумным светом. В другом я видел ее улыбающейся и смеющейся, старше и тяжелее, что ей шло, в окружении детей. В третьем рядом с ней стоял я в сером плаще Стража, а на левой щеке ее багровел шрам, почти клеймо. Следующее окно показало Молли такой, какой она выглядела сейчас, только в более скромном одеянии, и в глазах ее плясал смех. Еще одно отражение показывало ее за столом, погруженную в работу.
Но последнее...
На последнем Молли вообще не напоминала девушку. То есть внешне она казалась все той же Молли. Но глаза выдавали ее. Они были непрозрачными, пустыми, как у рептилии. Черная одежда дополнялась черным же воротником, да и волосы она выкрасила в черный цвет. Хотя она выглядела как Молли, как человек, но превратилась во что-то совершенно другое. Что-то очень и очень страшное.
Вероятности. Я видел вероятности. В девочке, несомненно, ощущалось присутствие тьмы, но это еще не обрело власть над ней. Во всех своих потенциальных ипостасях она оставалась обладательницей силы — разных типов силы, однако в каждом варианте она оставалась сильной. Она могла распорядиться своей силой верно или неверно — в зависимости от выбора, который сделает.
Ей не хватало наставника. Человека, который показал бы ей нужные струны, инструменты, без которых она не могла обойтись, имея дело со своей новообретенной силой, и всего такого, что сопутствует этому. И все равно зерно темноты продолжало гореть в ней холодным огнем, но кто я такой, чтобы бросить в нее камень? Да, она обладала потенциалом, позволяющим ей превратиться в чудовище, и еще какое.
