– Ну уж нет! – Инга по-настоящему разозлилась. – Вы знаете, что бывает с теми, кто выдает себя за скрапбукера?
Она импровизировала. Инга не знала, что такого собирался сделать Магрин с Тараканищем-шантажистом, но чувствовала, что фальшивым скрапбукерам тоже свой «пряник» полагается.
– Договоримся по-другому, – жестко сказала она. – Вы сейчас рассказываете мне все, что знаете, а я ничего не говорю Магрину о том, что вы выдавали себя за скрапбукера.
– Так уж ли я боюсь этого вашего Магрина? – скривилась Ванда, но взгляд Инги вынудил ее замолчать.
– Если вы мне соврете, я найду способ заставить вас почувствовать себя очень неуютно, – пообещала Инга. – Вы даже не узнаете, что это было – вклейка в журнале, квитанция на квартплату, приглашение на свадьбу, рекламный листок, телеграмма или билет в театр. Вы же не можете совсем ничего не читать?
Ванда достала из сумочки пилку и с противным звуком принялась пилить ярко-красный ноготь на большом пальце. Бочкообразная работница кафе с грязной тряпкой в руках посматривала на них с явным неудовольствием – расселись тут и не едят ничего. Инга только взглянула на тетку, и та испарилась, как утренняя роса. Дио мио, долго еще здесь будут испытывать ее терпение?
– Ванда, я не шучу. Вы ведь не понаслышке знаете, как может действовать открытка, не так ли?
– Хорошо. – Ванда отложила пилку, посмотрела Инге в глаза. – Я расскажу то, что вы хотите узнать.
– Вот и чудесно. – Инга все-таки отхлебнула чай и поморщилась.
– Вашу соперницу зовут Софья Павловна, и она с недавних пор работает начальником нашего отдела. Скажу вам честно, с ее появлением работа в этой конторе стала просто невыносимой. Я даже подумывала о том, чтобы уволиться. Мало того что она совершенно не выполняет своих прямых обязанностей, отдел постоянно срывает план, и все мы остаемся без премии, так она еще и пользуется своими скрапбукерскими штучками. Один сотрудник выкинул кресло из окна, системный администратор чуть не сошел с ума и заставил всех учить наизусть пароли, во время корпоративного тренинга люди вдруг начали рассказывать о своих любовных похождениях. В общем, не офис, а сумасшедший дом.
– Какая она, эта Софья Павловна? – поинтересовалась Инга.
– Обычная девица, совсем молоденькая, дочь состоятельных родителей, избалованная, капризная. Наверняка устроилась по блату, иначе кто бы взял ее без опыта работы на такую должность? Тощая, бледная как смерть, вся в веснушках. За собой не следит, одевается как попало, косметикой почти не пользуется. Ни с кем не дружит, не общается, на всех смотрит сверху вниз, выглядит этакой царевной Несмеяной. У нас ее все сразу невзлюбили, только никто вида не показывает, потому что директор уж очень ее защищает.
– Где мне ее найти?
– Она взяла больничный, сегодня ее нет на работе. Адрес наверняка имеется в отделе кадров, но вам его не скажут, да и мне тоже.
– А почему вы так уверены, что странные случаи произошли из-за открыток, и что именно Софья – их автор?
– Я не могу сказать точно, автор она или нет, но открытки я видела своими глазами. Я знаю, что Достоевскому она совала под нос свой план, разрисованный какими-то зверюшками, после чего у него съехала крыша, а на тренинге она прицепила в центр общего плаката какую-то открытку.
– Достоевскому? – Интересно, у этой Ванды у самой-то все в порядке с головой?
– Это прозвище одного из наших сотрудников, он всех достает, поэтому Достоевский, – пояснила Ванда. – А еще я видела у нее очень забавную открытку с каруселью.
– С каруселью. – Инга про себя ахнула. – Скажите… Там был в уголке значок, монограмма из букв «Н» и «П»?
– Да, был. Я обратила на него внимание, он ярко блестел.
Так вот, значит, для кого Магрин отобрал у нее бесценную открытку с каруселью. Ту самую, которую делала ее мама и отправила ей, своей дочери! А эта… пользуется, занимается какой-то ерундой. В самом деле, что за мелочность, владеть таким потрясающим инструментом, как Меркабур, и использовать его, чтобы шутить над коллегами? Этого Инга никак не могла взять в толк с самого начала, не понимала и теперь.
– Как вы думаете, она согласится отложить контракт на следующий год?
– Вряд ли, – покачала головой Ванда. – Она любит повторять, что очень скоро уйдет на другую работу, гораздо лучше. Она говорит, что мечтает о ней, что это будет совсем другая, новая жизнь.
– Думаете, ей так уж плохо быть начальницей отдела?
– Она смотрит на нас как на дохлых крыс. И работой не занимается совсем. Давно бы уже вылетела, если бы не ее связи, – вздохнула Ванда и продолжила, понизив голос: – А еще я знаю, что она спит с этим вашим Магриным, с куратором.
У Инги глаза на лоб полезли. Так вот оно в чем дело! К этой другой у него просто-напросто есть личный интерес. Как все банально, как пошло… Он просто любит тощих блондинок больше, чем брюнеток в теле.
Потом Ванда добавила громче:
– Я думаю, уговаривать ее – это безнадежно. Я вам правда сочувствую, от всей души. Хочу сказать, что у вас все же есть один шанс.
– Какой же?
– Избавьтесь от нее. Я же знаю, у вас, скрапбукеров, есть свои методы. Отправьте ее… сами знаете куда. Тогда у вас будет контракт, я получу свою должность, наш отдел заработает нормально. Нам всем станет хорошо.
– Всем станет хорошо, – повторила Инга вслух. – Ванда, если я сделаю такую открытку, вы найдете возможность отдать ее вашей Софьей Павловне?
– Никакая она не моя, – криво улыбнулась Ванда. – Открытку, конечно, отдам. Это же в наших с вами интересах.
Инга взяла у Ванды номер телефона и попрощалась. С облегчением она вышла на свежий воздух, втянула его полной грудью. Столовские запахи дешевых бумажных котлет и грязных тряпок впитались в волосы, кожу, в легкие, отравили всю ее насквозь. Теперь она почувствовала себя мухой, которая влипла в дерьмо. Она была сама себе противна. От внутренней радости не осталось и следа, словно это была лишь ее собственная глупая фантазия, кратковременное опьянение неизвестным наркотиком.
А Магрин-то хорош! Зачем он врал? «Ей нужнее этот контракт». Как бы не так! Просто он хочет всегда иметь эту девочку под рукой. Впрочем, он прямо так и сказал: «В ней я заинтересован больше». Джентльмены предпочитают блондинок. Перекраситься, что ли? Дочь обеспеченных родителей, избалованная, мажористая девица – на кой черт ей вообще сдался скрапбукинг? Издеваться над людьми? Ведь если то, что Алик рассказал ей про тренинг, – правда, то это очень жестокая шутка. А почему Алик должен был врать? Надо бы, кстати, позвонить ему, расспросить об этой Софочке.
И сама Инга тоже хороша… С чего она вообще решила, что ее предназначение – нести радость? Поверила этому придурку клоуну? В мире скрапбукинга все гораздо прозаичнее. Злые шутки, карьерные устремления, любовные привороты – одни сплошные манипуляции. Она же видела мамины альбомы, было там хоть слово про радость? И Магрин этот, ему потрахаться с девицей важнее, чем спасти ее родителей. Инге вдруг до колик захотелось с кем-нибудь поговорить. С кем-то, кто понимает. Она поймала такси и поехала на квартиру родителей.
