Слушая, как Воин перечисляет зоны, командир разведчиков развернул перед собой объемную карту Титана. Почти все названные Туркиным участки были серьезно повреждены, и в большинстве из них сохранялся опасный радиационный фон. Приказ собраться именно в этих секторах можно было расценивать как первый этап наказания. Маяк раннего обнаружения был тоже не лучшим местом на орбите. Он потому и являлся выносным, что вблизи от его гиперрадаров не могли жить даже бактерии. Излучение мощных лока-торных установок проникало сквозь любую корабельную броню. В данный момент радары были отключены, но ничто не мешало титанам их активировать.
– Нас загоняют в угол, – негромко произнес старпом. – Воины словно играют запятой в знаменитой фразе «Казнить нельзя помиловать».
– Курс на маяк, – приказал капитан. – Не будем вводить их в искушение.
– …при условии, что явятся на сборные пункты добровольно, – закончил очередную фразу Воин. – Все, кто попытается уклониться от профилактического сканирования и личностной коррекции, будут уничтожены физически. Это относится как к людям, так и к титанам…
– Однако не все так просто, – заметил старпом. – Похоже, что орден решил установить новый мировой порядок. Раньше требования к людям никогда не распространялись на титанов.
– На данную минуту титанами в прежнем виде можно считать только Воинов армады, – сказал капитан. – И потом, у ордена есть все основания не доверять простым титанам, ведь точку в войне поставили именно они.
– Как оказалось, это была не точка, – возразил помощник.
– Диктатор объявил о своей отставке, – продолжил рассуждения командир. – Вряд ли орден признает его право вернуться на трон. Ведь формально в момент отставки правитель был на свободе, а не в плену, и, следовательно, сделал это добровольно. Такой шанс Громов не упустит никогда в жизни. Ведь слово «титан» теперь стало синонимом слова «Воин»…
Башня Дракона считалась наиболее престижным местом отдыха именитых титанов. С неё открывался прекрасный вид на первый уровень Дворца и прилегающие к нему кварталы. Разбитый на смотровой площадке сад создавал ощущение умиротворенности и покоя, хотя картина лежащих внизу разрушений была не самой приятной. Собравшиеся на площадке Воины были вынуждены говорить вслух, но это не влияло на уровень их настроения. Кризис разрешился, и вкус победы перебивал любую горечь от потерь или последствий биовойны.
– Вы успели вовремя, – обращаясь к Туркину, одобрительно проскрипел Аврелий. – Еще немного, и нас избрали бы почетными козлами отпущения.
– Ничего бы они вам не сделали, – возразил Алексей. – Почтение к титанам у людей в крови, а постигшая вас трансформация сделала их весьма снисходительными. Они бы жалели вас и опекали до конца жизни.
– Ничего позорнее я себе даже не представляю, – Громов покачал головой. – Воин, вызывающий жалость у плебеев! Кошмар!
– Теперь все будет как прежде, – Туркин усмехнулся. – Даже лучше. Ученые говорят, что не в состоянии разблокировать искусственные гены. Васильев предусмотрительно уничтожил все файлы по этой теме. Так что Воины теперь единственные титаны во всей системе. Это открывает перед нами широкие перспективы. По крайней мере, таким образом мы избавляемся от Диктатора.
– Не спеши, – Аврелий нахмурился. – Диктатора не так-то просто отодвинуть в сторону. Он слишком много знает.
– Он отрекся, разве не так? – напомнил Алексей. – Ему придется пойти на наши условия.
– На какие? – Громов скривился. – Лично я не ставил ему никаких условий.
– Так поставьте, – предложил Туркин. – Или вы намерены восстановить его власть и снова терпеть оскорбления?
– Я же говорю, в этом деле есть множество нюансов, – ответил Аврелий. – Одним взмахом этот узел не разрубить. Придется изрядно поманеврировать.
– Ну, хотя бы моя реабилитация не вызовет особых возражений с его стороны?
– Вопрос решенный, – уверенно заявил Громов. – Если не ты, кто же тогда настоящий герой? Как, кстати, ты умудрился раздобыть столько тоннельных установок?
– Сначала была всего одна, – ответил Алексей. – С её помощью я вышел в безвременье тройной аномалии, где и обнаружил армаду, а также несколько зависших там ещё с прошлой войны кораблей вашего, Аврелий Маркович, старого флота…
– Жаль, что мне не удалось с ними повстречаться, – вставил реплику Громов.
– Безвременье не отпускает своих солдат в слишком продолжительные увольнения, – пояснил Туркин. – Ваши бывшие соратники, так же, как и олимпийцы Зевса, вышли в наш мир лишь на короткое время, чтобы помочь своим потомкам восстановить справедливость. В момент, когда тоннельные установки были отключены, их унесло противотоком обратно в темницу вечной жизни-смерти… Впрочем, если желаете, мы можем их навестить, ведь все внутривременные каналы теперь в нашем распоряжении.
– Уволь, – Аврелий отрицательно покачал головой. – Мне и здесь хорошо. Но мы отвлеклись. Что там было дальше?
– А дальше все было просто. Инженеры армады разобрали установку по винтикам и, не спеша, изготовили три десятка её дубликатов. Времени в безвременье, сами понимаете, для этого было предостаточно…
В этот момент к собеседникам приблизился Ямата, и Туркин, прервав рассказ, вопросительно взглянул на Георгия.
– Ребята просто обалдели, когда увидели, во что превратился Титан, – сообщил Ямата. – Теперь их не остановить, как горный обвал. Они загнали в атмосферу почти сотню крейсеров и устроили избирательную дезактивацию в наиболее загрязненных радиоактивностью районах, ещё полсотни кораблей фильтруют воздух, очищая его от вируса-блокиратора. Скоро вы сможете отключить силовые поля, не рискуя при этом превратиться в таких же полутитанов, как мы. А на поверхности полным ходом идут зачистки. Через «ластик» бунтовщики движутся сплошным потоком. Правда, для многих взрослых это чистая формальность. Они и так не помнят, что с ними происходило в период эпидемии. Зато дети прекрасно понимают, за что их наказывают. Некоторые даже сопротивляются, но их телепатические возможности теперь на нуле, а физические и того меньше. После «ластика» они направляются в воспитательно-трудовые лагеря, на десятый уровень, под присмотр внутренней армии и контрразведки. Кстати, в целом этим важным вопросом занимается инспектор Попов. В связи с чем я хотел спросить: Аврелий Маркович, у вас не нашлось более подходящей кандидатуры?
– Кто, кроме Попова, согласится на такую неприятную работу? – ответил Громов. – Я не знаю других настолько профессиональных сволочей. Разве что наш бывший правитель, но его участие потребуется мне в других делах.
Иван тоже в лагере? – через силу спросил Туркин.
– Он там, как и раньше, самый главный, – ответил Ямата. – Уж не знаю, из каких соображений, но Попов назначил его старшим инспектором всех детских лагерей.
– Странный подход, – заметил Алексей. – А если он возьмется за старое?
– Уже нет, – возразил Георгий. – Васильев сказал, что в титанах, подвергшихся блокировке, устранена причина агрессивности, да и талантов у них поубавилось. Так что теперь это почти обычные дети, ну, разве что умные не по годам. Их жизненные приоритеты и стремления вполне вписываются в общепринятые рамки. Учеба, карьера, семья… Все как у нормальных людей.
