— Уж не ослабели ли вы, милорд, разумом настолько, что превратились в старую злобную ведьму? — мило улыбнулась Эйслинн и тут же пришпорила кобылу, чтобы уклониться от его протянутой руки. Помахав мужу, она задрала нос и гордо прошипела: — Норманнский пес, держись подальше! Я принадлежу своему господину и не желаю терпеть твои назойливые ласки!
На этот раз пришлось уворачиваться от ринувшегося вперед Гунна. Заметив решительный взгляд Вулфгара, она послала кобылу через низкий кустарник и помчалась по полю. Муж погнался следом за женой.
— Эйслинн, остановись! — прогремел Он, но, видя, что она не думает слушаться, подстегнул Гунна и снова проревел: — Безмозглая дурочка, ты убьешься!
Он наконец ухитрился ухватиться за поводья кобылки и остановить ее. Спрыгнув с седла, Вулфгар поднял жену в воздух, разгневанный подобными дурачествами и все еще страшась за ее жизнь.
Но Эйслинн со смехом обхватила его шею руками и медленно соскользнула на землю, прижавшись к нему всем телом и раскрасневшись от волнения. Вулфгару показалось куда более естественным поцеловать жену, вместо, того чтобы читать ей нотации, и на сей раз Эйслинн, не протестуя, приникла к мужу.
Полчаса спустя они уже нежились на солнце на вершине небольшого холма. Эйслинн, полусидя, полулежа, срывала первые весенние цветы и плела венок. Успокоившийся норманн положил голову на колени жены и, любуясь ее красой, лениво чертил пальцем по налитым полушариям груди. Эйслинн засмеялась и нежно поцеловала его в губы.
— Господин мой, твой голод, кажется, невозможно насытить.
— Ах, женщина, что же делать, когда ты все время меня искушаешь?
Эйслинн с притворным сочувствием вздохнула:
— Это правда. Тебя постоянно осаждают женщины. Я должна поговорить с Хейлан…
Вулфгар вскинулся и, подхватив жену на руки, сжал в объятиях.
— Опять Хейлан? Я во всем виню тебя, ревнивая ведьма, тебя и никого иного.
Эйслинн оттолкнула мужа, отскочила и, надев ему на голову венок, низко поклонилась.
— Хочешь сказать, что ничуть не соблазнился, когда сдобная вдовушка танцевала перед тобой, выставляя напоказ груди? Ты, должно быть, слеп, если не видел этого.
Вулфгар медленно наступал, а Эйслинн с восторженным смехом отступала и в конце концов предостерегающе вытянула руку.
— Нет, господин, я не дала повода меня побить. Он ринулся на нее, и Эйслинн радостно завизжала, когда муж схватил ее за талию и закружил на месте.
— О Вулфгар, Вулфгар! Наконец ты мой!
Он с сомнением поднял брови, однако улыбнулся:
— Клянусь, ты с самой первой встречи задумала поймать меня в сети.
— О нет, Вулфгар, — вздохнула Эйслинн, — всего лишь с нашего первого поцелуя.
Они провели на лужайке целый день, ни о ком и ни о чем не думая. Солнце уже садилось, когда они наконец добрались до дома. Пока Вулфгар расседлывал коней, Эйслинн сияющими глазами наблюдала за мужем. Потом они в счастливом молчании, рука об руку направились к дому, словно молодые влюбленные. Только у самого порога Вулфгар рассмеялся и стащил с головы венок, а потом поцеловал его, прежде чем, сильно размахнувшись, кинуть в зал. Обняв жену, он вошел в дом под приветственные крики собравшихся.
Суэйн сидел в конце стола и, казалось, скорее был готов свалиться под него, чем встретиться взглядом с новобрачными. Эйслипн тотчас посмотрела в сторону Глинн. Викинг тоже воззрился на девушку, но тут же приник к кружке с элем и, как ни странно, мгновенно поперхнулся. Эйслинн что-то прошептала на ухо мужу, и тот весело расхохотался. Суэйн поежился и побагровел еще больше.
— Клянусь, ты права, Эйслинн, — прогремел Вулфгар. — Пора ему, в его преклонные годы, найти для ласк девушку посмирнее и понежнее!
Все еще усмехаясь, Вулфгар повел ее к столу и под холодным взглядом Гвинет усадил на стул.
— Ты так нянчишься с этими саксами, Вулфгар, что можно подумать, сам один из них, — злобно процедила Гвинет и показала на Керуика, сидевшего теперь рядом с Гауэйном и другими рыцарями: — Попомни мои слова, ты еще пожалеешь, что так доверился ему. Однако Вулфгар безмятежно улыбнулся:
— Я и не доверяю ему, Гвинет. Он просто знает, какую получит награду, если предаст меня.
— Еще немного, ты и Сенхерсту дашь какую-нибудь важную должность! — пренебрежительно бросила Гвинет.
— Почему нет? — пожал плечами рыцарь. — В конце концов он научился как следует выполнять свои обязанности.
Гвинет брезгливо оглядела брата, но больше не удостоила его ни единым словом и продолжала ужинать молча. Вулфгар, отмахнувшись от сестры, как от надоедливого насекомого, повернулся к Эйслинн. Хейлан принесла им еду, старательно пряча при этом взгляд, чтобы скрыть покрасневшие от слез глаза. Ужин прошел в дружеской перепалке и добродушных шуточках. После нескольких чаш эля к ним подсел Суэйн и весело объявил:
— Охо-хо, господин, если в мои дряхлые годы мне и следует найти девушку понежнее и поуступчивее, вроде Глинн, то лишь потому, что на твоем примере я увидел, как глупо гоняться за женщиной с твердым, решительным характером!
Зал взорвался оглушительным хохотом. Викинг поднял рог с элем и с улыбкой отсалютовал рыцарю:
— Долгой вам жизни вдвоем, Вулфгар. И счастливой!
Вулфгар одобрительно хмыкнул и осушил свою чашу одним глотком. Веселье продолжалось, но уже не столь бурное, как вчера, особенно когда Милберн предложил Болсгару сыграть в шахматы. Мужчин немедленно окружили зеваки, а Эйслинн, наклонившись к Вулфгару, сжала его руку.
— Если позволишь, я навещу мать. Очень беспокоюсь за ее здоровье.
— Конечно, Эйслинн, — киннул он и встрсвоженно добавил: — Будь осторожна.
Она приподнялась на цыпочки и поцеловала мужа в щеку. Он не отрывал от нее нежного взгляда, пока Эйслипн разыскивала плащ и направлялась к выходу, и лишь потом присоединился к своим людям. Хейлан, закусив губу, наблюдала за Вулфгаром, но подошедший Керуик издевательски ухмыльнулся:
— Хозяйка Даркенуолда, значит? Кажется, ты слишком рано задрала нос, Хейлан.
Вдова злобно уставилась на него и, прошипев совершенно не подобающее леди ругательство, начала помогать Мидерд убирать со стола.
Эйслинн, как и прежде, пробиралась в темноте к хижине Майды, но теперь с другой целью. Не постучав и не окликнув мать, она распахнула дверь. Майда сидела на постели, тупо уставившись в умирающий огонь, но, узнав позднюю гостью, вскочила и принялась осыпать дочь упреками:
— Эйслинн! Почему ты предала меня? Наконец у нас появилась возможность отомстить…
— Прекрати нести вздор! — гневно перебила Эйслинн. — И хорошенько запомни мои слова. Даже твой меркнущий разум должен хотя бы на мгновение проснуться! Впрочем, боюсь, твое безумие такое же притворное, как твое вечное нытье.
