— И тебе, стало быть, ведомо, коли спрашиваешь? — Мирко не знал, что известно Ари, и не знал, чего хочет старший, а оттого не спешил говорить прямо.
— И мне ведомо, Мирко Вилкович, — вдруг отозвался Ари. — Не торопись серчать. Дело непростое. С сильными людьми силой не сладишь. То есть не везде. И деньги глупому давать, все равно что рыбью мелочь крупной сетью черпать.
— А я на что вам сдался? — сумел вставить слово Мирко. — Что с Етоном сделать можно, то вы видели, а дальше теперь без меня.
— Да вот и нет, паря, — покачал головой Хаскульв. — В том и дело. Здешним всем против Етона не с руки идти — потом себе дороже выйдет. И тебе не с руки… было. Только теперь дело иное. Думаешь, Торгни тебя просто за удаль взял к себе?
— Думаю, не просто, — согласился Мирко. — Думаю, нужен я ему для дела — не шибко хорошего, — добавил он.
— А я тебе и скажу, для какого, — ухмыльнулся Хаскульв. — А Ари скажет, как и из той петли выскользнуть, коли она на твоей ноге на Вольных Полях затягиваться станет. Только ты сначала нас выслушай. Времени есть немного… — Старший приостановился и вопросительно глянул на Мирко.
— Выходит, не зря немцы во мне такое участие приняли, — усмехнулся мякша. — Ладно, говори, Хаскульв. А потом ты, Ари. На вас мне причины нет злое думать.
— Это мне все одно, что ты обо мне думаешь, — усмехнулся Хаскульв. — Мне сына женить надо. А заодно девицу эту выручить получится. И так, чтобы Свенельд на меня не подумал.
— А твоего сына ни Актев ли звать? — догадался Мирко.
— Актев, — кивнул старший. — Догадлив ты, мякша. Дело простое. У тебя на Етона обида имеется. Встретиться с ним на селе — несложно. Повздорить — да он первый худое слово молвит. А парней его ражих не опасайся, это уж мое дело. Если что, отвечают за тебя теперь немцы. Они тебя уж никому не отдадут. К тому ж доблесть да ярь у них в цене — заодно и отличишься…
Мирко слушал, сначала глядя прямо в серо-синие глаза Хаскульва, пытаясь уяснить себе, насколько правдив человек воеводы, но так и не понял, а потому перевел взгляд на реку. Хойра, изредка бросая отблески, мощно катила водяную массу сквозь леса, к дальнему морю. Там, на реке, уже качалась душа Мирко, уже шла по ней на полдень, и берега со всем, что было на них, уходили прочь. Ввязываться в дела Устья ему не было ни смысла, ни повода, тем более что и о делах этих он был не слишком осведомлен. А при воспоминании о Прастене у него и вовсе пропадала охота кого-то здесь спасать от невзгод — здесь, где староста и воевода не спешат изловить не слишком ловких разбойников, а предпочитают использовать их, чтобы своих же держать в страхе. А пособника разбойников не уважают, но и осудить не хотят, стремясь сделать это чужими руками… Мирко понял, что дальше слушать Хаскульва не станет. — Ты прости, — мякша остановил собеседника. — Не стану я этого делать. Етона я уж проучил за свое, даже больше, чем надо. А все другое сами вершите. Вам здесь жить, вам и виднее. Как с разбойными людьми поступать, вы видели. И как Етона утихомирить, тоже видели. Вам даже драться не надо — он и так струхнет. А как с немцами быть, я и сам решу. Вам благодарствую, что помощь мне такую оказали, только и я для вас постарался, хотя того и не знал. Не обессудьте.
— Вот как, — промолвил Хаскульв, глянув туда же, на реку. — В Радослав, значит, потянуло. Ну, благодарствуй за добрый совет, как нам тут всем быть без тебя.
— Постой, Хаскульв, — мягко заговорил Ари. — Не злись и реку не зли. Она свое слово сказала вперед твоего. Мирко Вилкович, не спеши с решением. Если каждый о своем только думать станет, то лада меж людьми не получится никогда.
— Ему и тогда не бывать, если не сами до него добрались. У соседей лада не занять, — ответствовал мякша. — Меня так в Мякищах научили. Если здесь по-иному, то мне того не уразуметь за полдня. А потому в делах ваших участвовать не хочу.
— Если о ладе говорить, нам заповеданном, то тогда прав Етон, и все по его должно случиться, — заметил Ари. — А у немцев своя правда, и тебе до нее тоже дела нет. Они тебя выручили, ты им поможешь и дальше пойдешь, со своей правдой. Что ж, все правы, выходит?
Мирко посмотрел на реку еще раз. Хойра текла как текла. Ари был прав. Поступить так, как говорил Хаскульв, Мирко не хотел и имел полное право отказаться. Ари говорил о том же, но по-другому, и по его словам Мирко следовало согласиться.
— Ари, отведи моих коней и собаку на корабль. Хаскульв, а я с тобой пойду, — нежданно для старшего решился вдруг мякша. — Только пусть скорее все это будет.
— Ну пошли, молодец, — все еще с подозрением глянув на него, Хаскульв указал на узкий проход меж двумя дворами. — Так прямиком к Етонову дому выйдем. Там его и повстречаем. Не опасайся его людей, — повторил он. — На них-то управа есть. — И он недобро ухмыльнулся.
— Не беспокойся, Мирко Вилкович, все сделаю, а потом еще несколько слов успею сказать нужных, — громко напутствовал Мирко Ари Латикайнен, продолжавший путь по берегу.
— Его людишки в разбой тоже хаживали, — пояснил Хаскульв. — Без предводителя и без Алвада им теперь защиты не видать. Староста их прижмет. Не станут они шибко за Етона вступаться. К тому ж вести по селу быстро идут, перед немцами забоятся на тебя нападать. А коли совсем туго станет, то я рядом буду.
Мирко не знал, каков в бою Хаскульв, но в нем, несомненно, чувствовались повадки человека, знавшего про бой не понаслышке, — Мирко было с кем сравнивать. Да и то, что дожил Хаскульв до таких лет, свидетельствовало за то, что воин он был не последний. Во всяком случае, если в честности Хаскульва Мирко не был уверен, то Ари он доверял. Не оставил бы его хиитола на ненадежного человека.
Пройдя задворками, они оказались на улице как раз против дома Етона. У двери на лавке сидел сам хозяин — беседовал с каким-то мужиком. Они, как видно, были не довольны друг другом: Етон держался надменно, что-то выговаривая стоящему перед ним собеседнику, а тот вроде как упирался, не желая своей вины признавать, но не слишком ершисто, опасаясь, что Етон прогневается всерьез. Молодцев-охранников видно не было: должно быть, в подклети прохлаждались.
— Я здесь побуду. — Хаскульв отступил к изгороди, оказавшись почти скрытым за кустами. — А ты ступай.
Мирко, и без того не любивший мешкать, больше ничего спрашивать не стал и просто, будто по привычке, вышел на улицу и направился прямо к открытым воротам Етонова двора.
Хоть и занятый своей перебранкой, Етон тут же заметил мякшу и, прервавшись на полуслове, грубо и резко крикнул:
— Чего явился? Мало тебе пришлось? Сейчас еще получишь!
Мужик, стоявший перед Етоном, аж в сторону шарахнулся, а обернувшись и увидев нежданного гостя, вовсе растерялся и поспешил податься в сторонку, прильнув к стене дома: видно, знал, чем обязаны друг другу Етон и мякша заезжий. Связываться с человеком, которого немцы приветили, было неразумно, но и быть свидетелем того, как Етон не в лучшем положении окажется, тоже не хотелось. А просто убегать тоже как-то не годилось. Вот и попытался мужичок исчезнуть, будто не было его тут вовсе.
