— Нет, Моран. — Глаза Мориарти блестели. — Жердяй прибудет в Мейринген только завтра. Это дело рук другого человека.
— Мабузе. — В устах профессора это имя прозвучало как заклинание.
Он принялся листать «Путеводитель Бедекера по Швейцарским Альпам», высчитывая, как быстрее добраться до места поездом и наёмным экипажем. Профессор снова был одержим навязчивой идеей. Перед ним маячил смертельный враг.
— Лишь незначительная помеха. — Мориарти нетерпеливо махнул рукой. — Он нам уже почти не нужен. Но оставлять его в живых нельзя. Как только закончу с Мабузе, столкнём его с водопада. Пенящийся шумный колодец — прекрасное место упокоения для Жердяя с Бейкер-стрит. Что скажете, Моран?
Я положил руку на деревянный ящик с хердером. Уже давно пора воспользоваться моим ружьём.
XV
Мы прибыли в Мейринген спустя два дня, на рассвете. Эта деревушка — перевалочный пункт для альпинистов, следующих в Тролленберг, поклонников дикой природы, следующих к Рейхенбахскому водопаду, и чахоточников, следующих на тот свет.
Профессор велел кучеру остановиться перед деревней и вышел. Собирался посетить местный полицейский участок и выведать подробности о смерти молодой гречанки. Представьте себе — Мориарти сам идёт в полицию! А я должен был заглянуть к пресловутому Штайлеру в гостиницу «Англия». Там наверняка поселились Жердяй и Тупоголовый, поэтому профессор не хотел попадаться на глаза детективу. Меня Холмс, скорее всего, не узнает. Хотя я не забыл ту возмутительную карточку из его картотеки.
— А что с Мабузе?
— Он либо тут, либо ускользнул, — загадочно отозвался профессор. — Моран, будьте настороже. Наш враг непредсказуем.
Невозможно при моей любви к опасности не быть всегда настороже. Храбрость и глупость — разные вещи. Если уж охотишься на больших кошек, будь любезен, никогда не забывайся. Он бы ещё написал мне на пятнадцати страницах инструкцию, как следует чистить яйца. Уж кому, как не Мориарти, следовало бы знать привычки Душегуба.
Итак, профессор отправился к швейцарским полицаям, а наш экипаж прогромыхал по главной улице Мейрингена. Стояла поздняя весна, но на обочинах лежал прошлогодний снег. Грязные, почерневшие сугробы испещряло собачье дерьмо. Да, в «Путеводителе Бедекера» про такое обычно не пишут.
Навстречу попадались многочисленные гостиницы. Владельцы пускались на всевозможные уловки, чтобы заманить клиентов. «Англия», например, стремилась привлечь гостей с Британских островов перевёрнутым вверх ногами флагом Соединённого Королевства. Ещё на женской и мужской уборной у них значилось «Виктория» и «Альберт» соответственно. Меню живописало такие английские деликатесы, как «жареная картошка с глыбой» и «яичница с коном».
Я порядком проголодался после ночного путешествия, но есть глыбу на завтрак — увольте.
Подъехав к гостинице, я понял, почему Мориарти сошёл первым: мне придётся по его милости одному расплачиваться с кучером. Наши средства таяли. Лондон мы покинули со свёртками, полными соверенов. Но расходы всё множились. Мы уехали из «Бу риваж», не расплатившись по счёту (назвались Гилбертом Смитом и Салливаном Джонсом). Лондонские счета и тайники были пока недостижимы. А после загадочной смерти Ули Мюнстера недостижимыми оказались и услуги континентальных коллег «Бокс бразерс». Деньги подходили к концу. Если отпуск в Европе затянется, мне придётся лазить по чужим карманам, играть в карты с постояльцами отелей или же вытаскивать бумажники из карманов покойников, устилавших наш путь.
Я провёл разведку, хотя чувствовал себя даже более усталым, чем обычно. Но позади «Англии» в сугробах не прятались наёмные убийцы.
Зашёл в фойе, к которому примыкала столовая, и принял торжественный и унылый вид. Мориарти велел осмотреть тело и заявить, что это не София. Пусть за похороны расплачивается кто-нибудь другой. Деньги, снова деньги. Но мёртвым всё равно, где лежать, под мраморным надгробием или в мешке…
А вот живым не помешает завтрак.
Я было собирался позвонить в звонок на стойке, но тут случайно бросил взгляд в столовую. Там собрались туристы, некоторые любители лыж щеголяли перебинтованными ногами, а ещё там сидела София Кратидес и уплетала селёдку. У мёртвых обыкновенно нет аппетита. Гречанка заметила меня и удивлённо вытаращила глаза, а потом аккуратно выплюнула косточку в салфетку.
Я не понимал, что происходит.
А потом вдруг меня осенило: Мейринген — смертельная ловушка. Яма для тигра.
Её вырыли для нас.
Я всмотрелся в лица — английские туристы, местные проводники, деловые официанты. Из-за стойки, словно чёртик из табакерки, появился улыбающийся швейцарец. Мабузе мог притвориться любым из них.
Кто угодно мог притвориться кем угодно.
Я нащупал в кармане гиббс.
— Питер Штайлер, — представился швейцарец, который определённо не посылал нам никаких телеграмм. — Чем могу служить?
— Я позавтракаю вон с той леди, — спокойно отозвался я. — Принесите мне что-нибудь неанглийское. И кофе.
— Конечно, сэр.
Широко улыбаясь, я присел за столик к Софии и громко сказал:
— Добрый день, голубушка. — Лучше не называть имён, я же не знаю, кем она представилась хозяину гостиницы. — Простите, опоздал. Вышло недоразумение с поездами. Слишком привык к итальянским и французским железным дорогам. А в Швейцарии, представьте себе, действительно всё точно по расписанию. Ох уж эти иностранцы. Как там крикет — не слышали?
— Кри-кет? — отозвалась она так же громко. — Да, голубчик. Раффлс и австралийцы, очень занимательно!
Принесли кофе.
— Что вы тут делаете? — шёпотом поинтересовалась София.
— Видимо, лезу на рожон. Вы уже наверняка заметили, кого со мной нет, и сами всё поняли.
София сжала в руке столовый нож.
Вокруг нас весело болтали и смеялись постояльцы, кто-то безуспешно разучивал тирольскую песенку. Чересчур обыденно. А потом я вгляделся в лица.
Одна из молодых туристок была китаянкой. Дочь Дракона. Служанка в деревянных башмаках и платье с широкой юбкой, которая принесла нам кофе, оказалась Альрауне, странная спутница Мабузе. Из-за перевёрнутой вверх ногами «Таймс» выглянула Ирма Вап. Перед ней стояла тарелка круассанов, а рядом сидела принцесса Занони. В углу, опираясь на метлу, стоял не кто иной, как Хокстонский Монстр, наряженный в ледерхозен и клеёнчатую шляпу. Он безуспешно старался казаться незаметным. Официант подкатил тележку к нашему столу, поднял крышку с блюда и схватил с тарелки револьвер. Руперт Хенцау.
— Руперт, вас понизили в должности? — спросил я. — Слышал, всё обернулось печально для михаэлистов. Разумный заговорщик не убивает своего ставленника в приступе ярости, лучше подождать, пока его не коронуют. Но я не знал, что дела ваши настолько плохи и вам пришлось пойти в официанты.
