по сути никогда и не были друзьями.
— Я не отниму много времени! — проговорил Томас. — Только хотел уточнить, по какой причине меня не пустили к Владу?
Возникла короткая пауза, которая сказала о многом ещё до того, как Игнат открыл рот.
— Почему-то я не удивлён! — раздражённо махнул рукой Верховный наставник. — Каждый раз ты приходишь по одному и тому же поводу, и каждый раз только просишь, просишь и просишь!
— Так не давай мне повод! — Томас прошёл в центр кабинета, аккуратно коснулся любимого стола, по которому уже успел соскучиться. — Что мальчик тебе такого сделал, что ты к нему так жесток?
— Если ты не заметил, старый друг, у нас тут многое изменилось со времён твоего управления!
— Я заметил, что ты теперь не расстаёшься с охраной. Боишься чего-то?
Томас говорил спокойно и размеренно, без враждебности. Но Игнат на любое слово отвечал с открытой неприязнью.
— Они необходимы для выполнения поручений! — холодно заявил он. — А ещё следят за порядком в замке. Уж извини, если тебя это смущает! А если не перестанешь отвлекать меня по всяким глупостям, я распоряжусь, чтобы тебя больше не пропускали в Академию!
— Боюсь, это невозможно! — возразил мужчина. — Теперь я официально являюсь Представителем защиты интересов Влада, и мне просто необходимо подготовиться вместе с ним к слушанию.
Верховный наставник на мгновение замолчал, словно только сейчас вспомнил об этом. Карие глаза вдруг вспыхнули злорадством.
— Так готовься, но без него! — медленно и чётко проговорил он. — Моё решение останется неизменным. Гадёныш просидит в комнате до слушания!
— И по какой причине?
— Нарушал правила! — с откровенной ненавистью сообщил Игнат. — Ты вот за него ручаешься, вертишься, как белка в колесе в попытках помочь, а он чихать хотел на твои труды! Сбегал по ночам, развлекался. А когда пришло время принять ответственность, поджал хвост. Я и так был слишком добр к нему! Теперь даже признание не смягчит наказание. У него было достаточно времени, чтобы поступить правильно.
Томас удивлённо нахмурился.
— Я не понимаю, о чём идёт речь? — уточнил он. — Куда сбегал? И почему должен признаться? Разве его не поймали с поличным?
— Нет, гадёныш оказался смышлённым. Мне сообщили позднее.
— Без доказательств? — Томас многозначительно приподнял густые брови. — Ты наказал мальчика только за слухи? Может, ты ещё до чего-то додумался?
Незаданный вопрос повис в воздухе, растворяясь в звенящей тишине. Романов бросил на него странный взгляд, словно догадываясь о чём-то. По губам пробежалась ленивая усмешка.
Томас силился достучаться до главы клана, не прибегая к конкретным действиям. Он ощущал не столько злость, сколько глубокое разочарование. Внутри возник сложный диссонанс. Он видел человека, которого долгое время уважал, к которому был готов прислушиваться. А теперь посмотрел на него совершенно другими глазами. Перед ним стоял несправедливый и жестокий фанатик.
Игнат промолчал, но его внешний вид говорил сам за себя. Он явно был другого мнения.
— Я считал, что ты человек чести! — осуждающе проговорил Томас. — В меру жестокий, когда требуется. Иногда перегибаешь, но всегда действуешь с умом.
Он опустил ладони на столешницу, ощутив под пальцами гладкую холодную поверхность, и наклонился ближе к собеседнику, заглядывая в его глаза в поиске ответов.
— Так что с тобой стало, старый друг? — задал он самый волнующий вопрос.
Верховный наставник вздёрнул подбородок, взирая на него сверху вниз. Сжал в руках папки, сминая документы.
— Со мной всё нормально, друг! — он буквально плюнул эти слова Томасу в лицо вместе с брызгами слюны. — Я делаю то, что ты не мог! А если точнее, — работу Верховного наставника. У нас тут не детский сад! Кто-то должен держать клан в узде и создать слаженную армию! У нас война на носу, а ты думаешь о каких-то глупостях.
— Война — это крайняя необходимость! Насколько я вижу, у нас не до такой степени плохо!
— У тебя — возможно! В твоём маленьком выдуманном мирке! А у нас всё иначе! Попрошу не лезть в мои дела!
С каждым словом Игнат Романов повышал голос. Его терпение лопалось, как мыльный пузырь.
— Я устал от того, что все приходят и пытаются лечить мне мозги! — его лицо покраснело от злости. — Для тебя, Томас, двери в Академию теперь будут навсегда закрыты. Увидимся на слушании! Можешь даже не пытаться меня переубедить, и мальца всё равно не увидишь! И, если не послушаешь, я прикажу охране вывести тебя из замка на глазах у студентов! А его переведу в подземелье, где тюремщики будут ежедневно проводить воспитательные работы!
Томас молча выслушал и медленно выпрямился. Он не стал ничего говорить, но в глазах нарастало разочарование. Ему было даже жаль Игната. Он видел перед собой загнанного в угол обязательствами человека. Который стал одержим своими идеями и забыл об истинных ценностях клана.
— Удачи тебе, Игнат! — сухо произнёс Томас, справляясь с печалью. — Надеюсь, ты прозреешь не слишком поздно!
Он вышёл в прохладный коридор, чувствуя на лице жар. На ватных ногах направился к лифту, ощущая спиной взоры стражников. Пытался придумать хоть какое-то решение, но все приводили к тупику. Подумал о Владе и о том, что лишился всех преимуществ. Теперь помогать будет намного сложнее…
У лифта к нему подошёл советник Монах. Погружённый в размышления, Томас не заметил, откуда он вышел. Но от его взгляда не ускользнуло, что советник выглядел предельно взвинченным.
— Томас, я должен Вам кое что сказать! — прошептал советник, перейдя сразу к делу.
Он бросил быстрый взгляд в сторону коридора. Затем подтолкнул Томаса к лифту. Вошёл следом и торопливо нажал нужную кнопку. Когда двери закрылись, и кабина плавно поехала вниз, мужчина, наконец, заговорил.
— Смею надеяться, Вы убедились в том, что наш новый наставник настроен на полнейшее безумие? — с надеждой в голосе спросил Монах.
— К чему Вы ведёте? — уточнил Томас.
Советник Монах понизил голос практически до шёпота:
— Клянусь Высшим миром, он загонит всех нас в беспроглядный кризис! Томас, Вы должны подать прошение о пересмотре решения Советом, и выдвинуть свою кандидатуру на смену Романову!
Томас удивлённо покосился на него в
