что не было слышно, как работает двигатель. Молнии раскалывали темное небо, словно солнце ломилось к земле, выбрасывая вспышки света сквозь тонкие трещины.
– Как вы думаете, Кирилл Андреевич, – подал голос батюшка. – Она еще жива?
– Думаю, что да, – ответил я.
– А чем мы можем ей помочь?
Я скрипнул зубами. У меня не было ответа. У меня не было даже какой-нибудь фантастической идеи. Олег, Марина и профессор уже больше суток шли по Карпатам, и поиск их был равнозначен поиску монеты, выброшенной с корабля в море, и ничто так не раздражало меня, как вопросы, на которые я не мог ответить.
– Ей не пришлось бы помогать, – жестко произнесла Лада, глядя прямо перед собой, – если бы Кирилл Андреевич не пересел бы за руль.
Я нервно ударил по педали акселератора.
– Ух ты! – удивился я такому откровенному "наезду". – Какой смелый вывод! А позвольте узнать, что бы изменилось, если бы ты осталась тогда за рулем?
– Во всяком случае, ты не получил бы дубинкой по балде!
– Но получила бы ты?
– Нет! Я вообще бы не вышла из машины. Любой гаишник прекрасно умеет поднимать крышку капота без помощи водителя.
– Я знал, что ты умная, – не слишком уверенно попытался я покрыть ее карту. – Но чтобы до такой степени! Смею предположить, ягодка, что если бы ты не вышла из машины, то тебя бы пристрелили прямо за рулем.
– Не успели бы!
– Если ты намекаешь про свой таинственный "макаров" с ростовского рынка, то ответь мне, пожалуйста, на один вопрос: а почему ты не воспользовалась им, когда Марина выстрелила по мне?
– Потому что я боялась попасть в профессора!
– Но ведь можно было выстрелить в колеса, и они бы далеко не уехали! – теснил я Ладу в угол.
– Можно было! – все более переходя на крик, ответила Лада. – Но от тебя не было никакого толку, потому что был оглушен, а я одна не справилась бы с двумя вооруженными людьми!
– И в итоге я ранен, а профессор похищен. Прекрасно сработала, ничего не скажешь! И после этого ты смеешь еще в чем-то упрекать меня!
– Да, смею!! Здоровый мужик, в кармане "пушка", под задницей две гранаты – и попался на такую дешевую приманку! Если бы слушал меня и не выходил из машины…
– Да кто ты такая, чтобы тебя слушать!? – заревел я, прыгая вместе с машиной по скользким ухабам. – Откуда ты взялась на мою голову?! На кого ты работаешь?! Да я сейчас вернусь на то место, найду гильзу и проведу по ней идентификацию твоего "макарова"! Мы еще разберемся, кто в меня стрелял!
– Что?! – Лада раскрыла рот и на мгновение онемела. Я прикусил язык. Даже если и задумал это сделать, то не стоило посвящать ягодку в свои планы.
Не найдя слов, которые могли бы выразить ее чувства ко мне, Лада вдруг принялась лупить меня по лицу. Пощечины сыпались, как ливень, и я, бросив руль, стал защищаться. Несколько раз она задела больную руку, и я безостановочно выл от боли.
– Друзья! Что вы делаете?! Не надо так, друзья! – с опозданием начал миротворческую миссию батюшка и, кажется, попался под горячую руку Лады.
Как машина не свалилась в пропасть – не знаю.
– Психопатка! – обозвал я Ладу, когда она, наконец, выдохлась и оставила меня в покое.
– Тупица, – ответила она, поправляя прическу.
– Давайте не ссориться по пустякам, друзья! – все еще проповедовал батюшка, хотя мы с Ладой уже не трогали друг друга. – В сей грустный час тяжких испытаний, посланных нам господом богом, надо сплотиться крепче и возлюбить друг друга…
– Да ладно вам! – оборвал я, вскинув руку. Отец Агап иногда бывал невыносим. – Надоели, как горькая редька!
Батюшка послушно замолчал. Я тут же почувствовал, что перегнул палку, и что к самому безобидному и бесправному человеку в нашей странной компании нужно относиться помягче.
Дождь не утихал, и дорога превратилась в сплошной грязевой поток. Электронный спидометр высветил цифру "10", но даже на такой черепашьей скорости мы рисковали свалиться с обрыва, по краю которого проходила дорога.
Лада снова откинулась на спинку сидения и закрыла глаза. Лицо ее было спокойным и неподвижным, словно она в самом деле спала. Я изредка кидал косые взгляды на ее профиль. А классную шутку я отмочил насчет идентификации ее "макарова", подумал я. Как ягодка сразу взвилась!
"Классная шутка", тем не менее, прочно засела в моей голове. Неизвестно откуда пришедшая на ум и скатившаяся на язык вроде бы абсурдная мысль, быстро приобретала вполне реальное содержание. Кто знает, какие мысли кружатся в ее головушке. Может быть, она работает на Олега и на всю его банду? Что, в самом деле, мешало ей выстрелить в меня, когда я был в отключке? Ничего не мешало: оружие при ней, свидетелей нет. Не ясно только одно: если стреляла она, то почему не добила? Какой смысл был в том, чтобы ранить меня, но оставить жить?
Сквозь белые полосы ливня в свете фар проступили контуры деревянного моста. Водопад, низвергающийся с отвесной стены, пробил в дороге широкую поперечную канаву. Через нее был перекинут мост. Мощные потоки горной реки, усиленные ливнем, неслись под ним с огромной скоростью, увлекая за собой ветки и тонкостволые деревья. Уровень воды был так высок, что едва не заливал дощатый настил.
Едва я въехал на мост, как сразу заметил, что посреди настила зияет дыра, в которой, словно в гигантской стиральной машине, бурлит водоворот. Похоже, что водяным потоком выкорчевало несколько досок. Я выругался – меньше всего мне сейчас хотелось выходить из машины под ливень.
Натянув куртку на голову, я выскочил наружу и, шлепая кроссовками по мокрому настилу, подбежал к дыре. Я смотрел на закрученные в спираль водовороты под собой, коричневые ревущие буруны, на бревенчатые шпалы с аккуратными дырками от гвоздей, которыми к ним когда-то были прибиты толстые половые доски.
Настил посреди моста не сорвало потоком, как я думал. Его аккуратно разобрали. Я выпрямился и посмотрел по сторонам. Свет фар слепил глаза, и я ничего не увидел вокруг себя, кроме черной стены леса,
