мужестве есть что-то трогательно-величественное. Война потребовала, и Туапсе стал городом-воином, как десятки советских городов».
Бои на туапсинском направлении, или, как тогда сообщалось в сводках Совинформбюро, «северо-восточнее Туапсе», были долгими, тяжкими, беспощадными. Враг рвался к морю, к Туапсе. Защитники города оборонялись, срывая один за другим назначенные Гитлером сроки захвата города. Об этих боях много написано их непосредственными участниками, а впоследствии и военными историками. Но несколько сердечных, лирических горбатовских строк о небольшом, глубоко штатском южном приморском городе, которому досталась нелегкая военная судьба, добавляют свой запоминающийся штрих.
Следом за рассказом о боях на подступах к Туапсе — рассказы о боях на горных перевалах Кавказа. Однако, вспоминая их, как не сказать о дороге через хребет, труднопроходимой, но по которой все-таки шли на передний край вьюки с фуражом, продовольствие, боеприпасы «Знаете ли вы, что такое накормить часть? Что такое накормить голодные пушки и пулеметы? Что такое обеспечить бой?» О людях, которые ведут бой на хребте, и о тех, кто обеспечивает бой, — страницы очерка Горбатова.
Кончались дни, недели, месяцы отступления и обороны. И едва ли не первый в этом новом цикле очерк «Здравствуй, Донбасс!». Много значили два эти слова для Горбатова. Журналист Мартын Мержанов, фронтовой друг, с которым Горбатов немало километров прошагал по дорогам войны, вспоминал, как вместе с войсками покидали они шахтерские поселки, опустив глаза, чтобы не встретиться с прямым, осуждающим взглядом женщин, стоявших у плетней и что-то шепчущих.
— Молятся или проклинают? — спросил Горбатов, не поднимая головы. Мержанов промолчал.
— Проклинают, — сказал случайный попутчик.
«Чувство движения» — так называл Горбатов один из своих очерков о безостановочном, то более быстром, то временно замедляющемся, но непрестанном движении нашей армии к победе, к Берлину, откуда в ночь на 9 мая 1945 года писатель передавал в «Правду» свою последнюю военную корреспонденцию «Капитуляция». И закончил он ее радостно, торжественно, словами, которые, возможно, не раз мысленно видел написанными на бумаге, — и в степи под Одессой и в горах Кавказа: «Победа! Сегодня человечество может свободно вздохнуть. Сегодня пушки не стреляют».
Горбатов-писатель, Горбатов-человек не хотел да и не умел писать, работать, жить вполсилы. С жгучей ненавистью рассказывая о злодеяниях немецких палачей, с восторгом и восхищением — о подвигах советских воинов, он выкладывался весь, до конца, как бы проживая десяток жизней. Сжав кулаки и думая о том, что тут понадобятся слова-бичи, слова-снаряды, он слушал воспоминания жителей освобожденных городов о том, как немецкие «факельщики» выгоняли их на улицу, швыряли в огонь вещи, а потом поджигали и сами дома. И кажется, заодно с простодушным ездовым, который со своей дымящейся кухней въехал в первый немецкий город с островерхими черепичными крышами, он тоже радостно и удивленно озирался вокруг: «Ишь ты! Германия! Это какой же ихней губернии город будет?»
Горбатов мог быть добрым, отзывчивым, излишне горячим, пристрастным, мог быть сердитым, беспощадным. Всегда он работал со страстью, на пределе, без отдыха и передышки. И после войны, словно предчувствуя, что его жизни отмерен короткий срок, не хотел отдыхать. Он умер в январе 1954 года в возрасте сорока шести лет. Но отпущенные ему судьбой восемь послевоенных лет сумел до предела насытить работой — общественной, творческой. Он ездил в Японию и на Филиппины, откуда привез серию очерков, объединенных под общим названием «Человек из сословия „эта“». Продолжалась работа над обширным, давно задуманным романом «Донбасс», первая книга которого увидела свет в 1951 году.
И конечно, память войны для него была свята. Он всегда чувствовал себя ее ветераном и, как ветеран войны, заботу о мире считал своим первейшим долгом, защиту мира — своей обязанностью. Через несколько лет, в одну из военных годовщин, он вспомнил восклицание бойца, того, с которым в утро первого дня Победы поднялся на купол рейхстага:
— Вот и отвоевались!.. Теперь живи, человечество! Хорошо живи!
К этому восклицанию, вырвавшемуся из глубины сердца, Горбатов добавил свое коротенькое напутствие, которое в сегодняшнем тревожном мире по-прежнему звучит актуально, веско, весомо:
«Живи, человечество, живи мирно, спокойно, счастливо! Дорожи миром — это естественное состояние человека. Пусть не смущает тебя истерический вой поджигателей войны, — наша сила крепче. Дело мира — правое дело, оно и победит».
Б. Галанов
Примечания
1
Товарищ красноармеец.
2
Дм. Кабалевский. Как повесть стала оперой. — В кн.: Воспоминания о Борисе Горбатове. М., 1982, с. 308.
