выделят более приличные покои.
— О! Не стоит беспокоиться, Елизавета Васильевна! Это моё решение. Мне многого не надо, и в подобной обстановке намного лучше думается.
— А где же принимаете пациенток?
— В отдельном кабинете на втором этаже. Я не стал смешивать личное пространство с рабочим. И пока не забыл, то хочу искренне поблагодарить вас за внедрение рисования среди пациенток. Оно очень хорошо легло на мою теорию душевных болезней.
— Спасибо. И в чём же ваша теория заключается?
Тут доктора словно подменили. Уже не скромный парень предо мной, а настоящий профессор, умно, доходчиво разъясняющий, как видит проблему лечения психических расстройств. Ошибается, конечно, в некоторых вопросах, но не критично. Многие вещи я сама изучала, будучи студенткой медицинского института, и готова поклясться, что этот растрёпанный гений пришёлся бы ко двору и в том моём современном мире. В этом он слишком опередил время.
— Но, — закончил своё выступление Андрей Фомич, — есть и ещё одна проблема. Я вижу, что большинство находящихся здесь женщин абсолютно адекватны, хоть и имеют некоторые психологические травмы, которыми их наделила жестокая судьба. Лечить их не нужно, а вот заменить появившиеся страхи хорошими эмоциями просто необходимо. Я разрабатываю с помощью матушки Клавдии разносторонний подход к этой проблеме. Церковь и общество вместе помогут освоиться страдалицам.
— Ого! — не удержавшись, воскликнула я. — Андрей Фомич! Кажется, у меня появился прекрасный союзник! Наши мысли во многом сходятся.
— Давно об этом твержу, — кивнула Клавдия. — Был бы рыжий, то решила, что это брат твой, Елизавета. Два сапога пара. Представляешь, что доктор наш учудить хочет? Переименовать Дом Призрения!
— Именно, — пояснил он. — Это не просто обитель печали. Приют Елецких является и спасением для некоторых. Помогает им изменить свою жизнь. Мы не только присматриваем за женщинами, но и даём им веру в лучшее. Поэтому я хочу попросить разрешения переименовать наше богоугодное предприятие в “Приют надежды Елецких”. Поверьте! От названия очень многое зависит!
— И тут спорить не буду, — согласилась я. — Но звучит немного коряво. Приют “Надежда”? Как? Коротко и понятно.
— Готов обсудить варианты.
— Обязательно обсудим, Андрей Фомич. Чувствую, что нам с вами придётся частенько видеться.
Вечером мы собрались в общей гостиной с девушками-пациентками. Делились новостями, весело болтая о разных мелочах и важных вещах. Естественно, что всех больше всего интересовали мои приключения. Не стала никого разочаровывать и описала их во всех подробностях. После этого были и слёзы, и обнимашки.
Кстати, больше нет чёрно-белых форменных платьев. Вернее, форма осталась, но исполнена в светло-зелёных и розовых тонах. Из двух вариантов можно выбрать наряд по своему вкусу. Это идея нового доктора, не знаю, каким образом уломавшего княгиню Елецкую и Ворону на подобное. По мне, так это настоящий подвиг с его стороны бодаться с такими упертыми тётками. Да уж! Илья Андреевич не прогадал, поставив на своё место Андрея Фомича!
За день до свадьбы съехалось много гостей. Как и ожидалось, приехали не все, а лишь друзья и верные деловые партнёры Елецких. Общество собралось приятное и во всех смыслах интересное. Для обряда венчания явился сам Патриарх Московский.
Зайдя в нашу церковь, он долго стоял посреди неё, шепча молитвы, а потом удовлетворённо произнёс.
— Хорошо здесь… Буду сюда сам приезжать для отдохновения душевного. Не всякий столичный храм так близко к Богу. Тут каждый кирпичик Верой и Любовью пропитан. Хоть и мала церковь, но удачное место для венчания.
Наконец-то удалось познакомиться с родственниками мужа, прибывшими на нашу свадьбу. Как-то быстро и непринужденно мы нашли с ними общий язык, хотя поначалу и чувствовалось некоторое отчуждение из-за моего не очень знатного происхождения.
Сама свадьба мне запомнилась очень плохо. За ночь перед ней распереживалась вся. Я, Юлия Журавлёва и одновременно Елизавета Озёрская, выхожу замуж! Создаю свою семью! Какой она будет? Справлюсь ли со своими новыми обязанностями жены? Быть может, я поторопилась, хотя и люблю Елецкого? Много умных и ещё больше дурных вопросов постоянно возникали в моей голове, вызывая натуральную панику. Даже умудрилась поистерить и поплакать несколько раз. А ведь когда-то любила пошутить над зарёванными невестами.
Поэтому нет ничего удивительного, что к утру была эмоционально полностью выхолощена. Красивая нарядная кукла, возле которой идёт какая-то непонятная суета. Церковь, молитвы, венчание…
Но как только обряд завершился, и Илья Андреевич мягко поцеловал мои губы, то в голове словно что-то взорвалось, заставив парить в небесах. Свершилось! Я — жена самого любимого мною человека! Столько счастья, как в этот момент, не испытывала до этого никогда!
— Спасибо тебе, Господи! — едва слышно прошептала я, с благодарными слезами на глазах.
— Не за что, — с лёгкими нотками добродушной иронии прошелестело в моей голове. — Я рад, что ты выбрала правильный путь. Благословляю и соединяю ваши души.
Несколько лет спустя
Я уже четыре года в этом мире. Вот тебе и “медленное время”! Кручусь как белка в колесе, пытаясь сделать то, что задумала. После свадьбы сразу же поехала в Озерское и начала его реставрацию. Саму усадьбу особо трогать не стала, всего лишь затеяв в ней капитальный ремонт. А вот крестьянам, живущим на моей земле, предоставила все возможности не просто сводить концы с концами, но и зарабатывать своим трудом. Вскоре, благодаря Прохору, слух о том, что в Озерском не обдирают как липку, а дают возможность развить своё хозяйство, облетел округу. Теперь имею не одну деревню с несколькими хуторами, а целых три. Пора скупать бесхозные земли рядом, чтобы всех нормально расселить. По моим подсчётам, скоро ещё деревень прибавится. Решив, что часовни мало, поставила церковь, чтобы крестьянам не ехать в город. Составила чёткое налогообложение, которое не плодит бездельников, но даже на барщине оплачивает труд.
Дом Призрения Елецких действительно стал приютом “Надежда”. Это вроде фильтрационного места, где определяют степень вменяемости не по старым лекалам, а с индивидуальным подходом к каждой постоялице. Матушка Клавдия и новый доктор изумительно работают в паре, хотя иногда и жалуются друг на друга. Да, кое-кто навсегда или надолго остаётся в приюте, так как серьёзно болен. Но большинство получают возможность изменить свою жизнь, вырвавшись из порочного круга обстоятельств.
Эти девушки потом перебираются в мою женскую школу в Озерском, что была построена в рекордные сроки благодаря бесценной помощи семьи графа Бровина и моих денег.
