— Это война, Нина, здесь другие законы.
— Какая же это война, — сказала она. — Скорее, охота.
— Война, — повторил уверенно Сережа. — Слишком многие хотели вас убить, но вы живы.
Нина покачала головой и вздохнула.
— Победителем я себя тоже не чувствую, — сказала она со смешком.
— Потому что вы были предельно одиноки, — подсказал Сережа. — Но теперь это не так. Теперь с вами буду я. Не пугайтесь меня, Нина, я не претендую на что-то большее, чем роль преданного оруженосца.
Нина кивнула. Она не очень хорошо чувствовала себя в области романтических идеалов, но искренняя прямота этого парня искупала все. Он нравился ей все больше.
— Что вы знаете о ловушке?
— У нас отобрали инициативу, — объяснил Сережа. — Дело возглавил какой-то бывший чекист, и Александр Борисович уверен, что это человек из «Народной воли». Но я попытаюсь узнать подробности предстоящей операции.
— Я обязательно должна с этим покончить, — вздохнула Нина. — Вы меня понимаете, Сережа? Они не должны жить.
— Судя по всему, — сказал Сережа, — они не будут жить в любом случае.
— Как так? — удивилась Нина.
— Тот человек, — сказал Сережа, — по чьему указанию они действовали в Краснодаре, сейчас занимает высокий пост. Он приложит все усилия, чтобы убить их. Есть версия, что вся операция затеяна с тем, чтобы убить парней и сослаться при этом на Бэби.
— Подождите, Сережа, — остановила его Нина оторопело. — Какой человек? Разве за этим убийством стояло что-то большее, чем недоразумение с дискетой?
— Это лишь гипотеза, — сказал Сережа.
— О ком идет речь?
Сережа помолчал, пожевал жвачку, потом сказал:
— О вашем приятеле Соснове.
— О Вадиме? — удивилась Нина и тотчас категорически заявила: — Этого не может быть. Вы ошиблись.
— Может, и ошиблись, — сказал Сережа. — Вы не можете рассказать мне, что там произошло, в тот день накануне убийства. Он заходил к вам?
— Это произошло не накануне, — припомнила Нина. — Дня за три, может, больше. Вадим был в городе по своим делам, о которых я ничего не знала. Когда-то он был в меня влюблен, но женился на другой, это была более выгодная партия, и мы долго были в отдалении. А тут он позвонил, разговаривал со мной как старый друг, и мне захотелось с ним повидаться.
— Ваш муж был дома?
— Да. Я от Коли никогда ничего не скрывала. Один раз скрыла, с дискетой, и вот что получилось… — Она сжала губы.
— Простите, что я заставляю вас вспоминать эти тяжелые события, — сказал Сережа. — Но это очень важно. Как Соснов общался с вашим мужем?
Нина задумалась.
— Не очень хорошо. Мне даже показалось, он хотел выставить Колю в глупом виде, задавал какие-то провокационные вопросы, язвил. Но Коля был человеком очень спокойным. — Тут она улыбнулась. — Он не реагировал на это. Я была так горда за него!
— Нина, но ведь получается, что это вы его разозлили, — сказал Сережа.
— Вадима? Нет, он не выглядел злым.
— Как он передал вам дискету?
— Коля вышел на кухню посмотреть чайник. Тогда Вадим сунул мне эту дурацкую дискету и шепотом попросил сохранить ее, никому ничего не говоря.
— И вы согласились? Сразу?
— Да, — кивнула Нина. — Потом пришел Коля и мы сели пить чай. Я не придавала этому значения, считала преувеличением Вадима, который хочет похвастаться опасностью своей работы. А потом он позвонил и попросил принести дискету к московскому поезду, вечером. Он умолял ничего не говорить Коле, и я подумала, что это правильно. Я сама разыграла эту сцену с забытыми продуктами и настояла на том, чтобы вернуться.
— Он ждал вас на вокзале?
— Да, на перроне. — Она вдруг усмехнулась. — Знаете, он почему-то надеялся, что я поеду с ним. У него был билет для меня. Это было так странно!..
— Не так уж странно, если представить, что он подстроил все это дело с дискетой, чтоб натравить на вашего мужа гэбистских садистов, — сказал Сережа.
Нина решительно покачала головой.
— Нет, я этому не верю.
— Но он знал, что вы будете за городом?
— Да, я говорила ему.
— А теперь вспомните, — потребовал Сережа настойчиво. — Когда он попросил привезти дискету, до того, как узнал о вашей поездке, или после?
Нина стала вспоминать и вдруг с холодком ужаса ясно вспомнила, как она сначала сказала ему в телефонном разговоре о поездке, а через некоторое время он перезвонил и потребовал привезти дискету на вокзал.
— Это не имеет значения, — пролепетала она.
— Имеет, — вздохнул Сережа. — Потому что главным убийцей был именно он, столичный чиновник, который с досадой обнаружил, что его бывшая возлюбленная не намерена бросаться к нему в объятия.
— Вы это воображаете, или вычислили на компьютере? — спросила Нина насмешливо.
— Вы не считаете его виновным? — удивился Сережа.
— Пока вы не представите убедительные доказательства, — упрямо сказала Нина.
— Да что с вами! — воскликнул Сережа. — Вы убивали людей только за то, что они присутствовали при убийстве!..
— Успокойтесь, — сказала Нина холодно. — Что это вы меня так настойчиво убеждаете убить Соснова? Кому это так срочно понадобилось, а?
Сережа глубоко и горестно вздохнул.
— Только не вздумайте меня подозревать, — сказал он. — Я так сроднился с замыслами Бэби, что невольно стал думать за него. Конечно, вы сами должны решить, как вам поступить с вашим знакомым.
— Я могу встретиться с ним, — предложила Нина. — Я могу сделать это в любой момент, и это даст мне возможность разобраться… Но если это действительно так?..
— То что? — спросил Сережа. Нина покачала головой.
— Это ужасно.
— Прекрасно, — сказал Сережа. — Вы так и сделаете. Только, пожалуйста, не сегодня вечером. Я хотел бы, чтобы этот вечер вы провели со мной здесь.
Нина сняла очки и протерла глаза.
— Вы наговорили столько всяких глупостей, — сказала она.
— Я замолкаю, — Сережа зажал рот рукой.
Нина улыбнулась.
— Как истинно верный оруженосец, да? Сережа покорно кивнул.
— Тогда приготовьте что-нибудь поесть, — попросила Нина. — Я с самого раннего утра крошки во рту не держала.
— Нет проблем, — вскочил Сережа и занялся приготовлением еды здесь же, у электрической плиты.
Нина откинулась на спинку кресла, наблюдая за ним. Мысли о Вадиме она гнала от себя как неприятные и неуместные, ей хотелось расслабиться, отойти от множества своих проблем, просто услышать шелест листьев. Он был прав, этот очкарик со жвачкой, она была чудовищно одинока.
