Нас пропускают.
– Ты веришь мне? – Он повторяет вопрос, когда мы достигаем коновязи.
Здесь кольцо охраны размыкается и смыкается, но мне не становится спокойней. Напротив, я понимаю, что охрана стрелу не остановит. В отличие от Кайя. Он подсаживает меня в седло, и это удобный момент, чтобы наклониться и обнять его.
– Конечно. Ты же сам видишь.
Я очень надеюсь, что видит.
В замок мы возвращаемся бодрой рысью. И Кайя, проводив меня до наших покоев, жестом изгоняет фрейлин из будуара. Сам снимает с меня плащ, растирает руки, которые, оказывается, занемели, и, усадив в кресло, становится напротив окна.
Точно заслоняет меня от несуществующего снайпера.
Спокойно, Изольда. В этом мире снайперов нет.
– Иза, ты сильно испугалась?
Глупый вопрос. Конечно, я сильно испугалась. Наша светлость в общем-то жизнь любят и жить хотят. Особенно сейчас.
– Дело в том, – он упер в подбородок большой палец, и как-то насторожила меня эта поза, – что это покушение вряд ли последнее. Урфин правильно сказал, что выбивают не тебя, а меня.
Мне от этого не легче. Страшнее даже.
– Я могу отменить все. Завтрашние соревнования. Охоту…
– И запереть меня в подземелье?
Кивок.
Решение в целом логичное, но какое-то мрачноватое. Не могу же я сидеть в подземельях до конца жизни. И Кайя это осознает, поэтому и позволяет мне выбрать. Спасибо.
– Нет. – Мой ответ однозначен. Да, я испугалась, но не настолько, чтобы спрятаться.
– Хорошо. В таком случае эти комнаты ты покидаешь лишь в моем сопровождении.
Домашний арест, значит? И чем это лучше подземелий?
– Или в сопровождении Сержанта. Но только тогда, когда он разрешает. И делаешь то, что он говорит. Не раздумывая. Не упрямясь. Не задавая вопросов. И уж тем более никаких споров. Ясно?
Мой рот открывается. И закрывается.
Куда как яснее.
– Иза, – Кайя смягчает тон, – не обижайся, но сейчас твоя безопасность важнее твоей свободы. И если я решу, что тебя надо запереть, я тебя запру.
Откровенный у нас разговор выходит. Правда, односторонний несколько. Ему и вправду жаль, но это не изменит решения. От нашей светлости ждут понимания и согласия сотрудничать. А что еще делать остается? Стрела, пойманная перед самым носом, – аргумент веский. И я киваю.
– Это временно, сердце мое.
Надеюсь. С другой стороны, живут же люди под охраной годами и выдерживают как-то… и я справлюсь.
– Устала? – Кайя садится на пол. – Сейчас я уйду, а ты ложись спать.
Стоять! Я не настроена на вечер в одиночестве. Ну ладно, ночь. Мне будет не по себе.
– Нужно закрыть кое-какие вопросы.
– По тому, кто стрелял?
– И по нему тоже. – Он гладит меня по щеке. – Ты не думай о таком. Это моя забота. Отдыхай.
Я представила, как остаюсь одна в этой огромной комнате, которая наполняется шорохами, тенями… опять же бабайка под кроватью. К утру я с ума сойду на почве беспочвенных страхов!
– Лаашья будет охранять твой сон, – добивает меня Кайя.
Это каким таким образом?
Оказалось, обыкновенным: стоя у изголовья кровати. Спасибо, очень успокаивает.
Урфин не привык, чтобы его носили. Он не красна девица, и паланкин ему не нужен. Без носилок он тоже обойдется: доедет и в седле.
– Идиот, – буркнул Деграс и, пожевав губу, добавил: – Помощь надо уметь принимать.
И когда Урфин спешился, просто обхватил его, предупредив:
– Дергаться будешь – хуже станет.
Дергаться не получалось. Плечо отходило. Оно то жгло, то пульсировало мелко, нудно, отзываясь почему-то в зубах. То вдруг вовсе леденело, и Урфину начинало казаться, что малейшее прикосновение расколет мышцы.
Вовремя вспомнилось, что собственные апартаменты заняты.
Оставались подземелья.
Деграс помог спуститься, а в комнатушку Магнуса буквально на себе втащил. Дядя, к счастью, отсутствовал. Он бы словами не ограничился, а подзатыльника Урфинова голова сегодня не выдержит.
– Сына забери пока, – попросил Урфин, падая на кровать. – Пару дней отлежаться и…
– Нет.
– Здесь не самое подходящее место для ребенка.
Не хватало, чтобы Гавин случайно в пыточную заглянул. Ему и так впечатлений от жизни хватает.
– Переживет. – Деграс ткнул в Урфина пальцем. – Что стоишь? Помоги раздеться.
К счастью, перевязка не понадобилась. Жгун-трава не только запечатала рану, но и тряпку приклеила намертво. Через пару дней можно будет попробовать отодрать, но сейчас сама мысль об этом вызывала спазм.
– Чисто. – Деграс помог лечь. – И… многие рады твоей победе.
– Или его поражению?
– Победе тоже.
Он ушел, задув свечи. Но огонь в камине горел ярко, а Магнусова кровать была достаточно большой, чтобы хватило места на двоих. На столе были хлеб, холодное мясо и сыр.
– Поешь. – Урфин поерзал, пытаясь устроиться так, чтобы боль хоть немного унялась. – И спать ложись. Завтра разберемся, что с тобой делать.
Гавин дернулся.
– Успокойся. Не буду я тебя бить.
Кажется, не поверили. Но ответили тихо:
– Да, мой лорд.
Впрочем, этого Урфин уже не услышал. Отключался он быстро.
Глава 39
Три и четыре
Барон открыл глаза и вздохнул. Отпуск, запой…
Пустые мечты о прекрасном…
Из жизни известных людей
Иза спала, обняв кота, который посмотрел на Кайя с упреком: и где тебя носит-то? Но с места не сдвинулся и даже зашипел, когда Кайя руку протянул, чтобы погладить. Понятно, если носит, то пусть носит и дальше, приличные люди давным-давно по кроватям лежат и десятые сны видят. А возможно, животному не понравился запах, который Кайя принес с собой. И, по-хорошему, он всецело прав. Надо было бы ванну принять, но Кайя хотел убедиться, что все в порядке.
Тень у изголовья шелохнулась.
– Можешь идти.
Он услышит, если что-то изменится.
Но было спокойно. До рассвета оставалось часа три, хватит, чтобы отдохнуть. Вода уносила грязь, копоть и портовый смрад, с которым не способен был справиться ветер, хоть и продувал пристани насквозь. Канализационные стоки там работали отвратительно, и Кайя сделал в памяти заметку побеседовать с гильдийным старейшиной. Окраина – еще не повод крыс разводить.
