ней, прижимая к груди награду за искусство.
— Я… ничего не сделала.
— Ты дала ему равновесие, которое он искал всю свою жизнь, и этого достаточно. Ты дала ему то, что не смогли дать мы.
— Это неправда. Он знает, что вы старались изо всех сил. Это все, что имеет значения.
Она улыбается, ее выражение лица мягкое и напоминающее. Теперь я понимаю, почему Лэн очень заботится о своих маме и папе и не хотел беспокоить их из-за своей травмы. Они позволили ему быть самим собой, когда он больше всего в этом нуждался. Они делали это в надежде, что когда-нибудь он вернется на правильный путь, и я думаю, что он понимает, как им было тяжело. Более того, он знает, сколько неприятностей он доставил им за эти годы.
— Еще он показывал мне свои последние работы и говорил, что нашел свою музу, — говорит она. — Я полагаю, что это ты.
— Наверное. Я хотела спросить у вас, поскольку вы сами художница. Могу ли я еще чем-то помочь ему?
— Не совсем. Просто будь самой собой. Он наконец-то нашел свой особый стиль, и это вызывает эйфорию.
— А раньше у него его не было?
— Нет. Я не отрицаю, что Лэн родился гением. У него совершенная техника и уникальное воображение. Я всегда говорила ему, что в подростковом возрасте он превзошел меня, но он часто показывал мне свои работы, и я была счастлива, что он все еще ищет моего одобрения. Но с тех пор, как он стал профессионалом, я видела его творческое и техническое превосходство, но души не было. В последнее время ситуация в корне изменилась. Теперь я уверена, что он взлетит в небо благодаря своему таланту. С твоей помощью, конечно же.
— На самом деле я ничего не делаю. Просто сижу рядом, — и иногда отсасываю ему, просто чтобы поиздеваться.
— Не стоит недооценивать роль музы. Некоторые говорят, что она неотделима от нашей души.
Почему мне нравится мысль о том, чтобы стать частью души Лэна? Наверное, потому, что я такая же собственница, как и он, и хочу запечатлеть себя в его душе так же глубоко, как он в моей.
Астрид встает.
— Пойдем, поужинаем. Может быть, позже я смогу откопать его детские альбомы.
Я ухмыляюсь.
— С удовольствием.
Когда мы спускаемся вниз, нас встречают два новых человека, или, скорее, одно новое лицо.
Первого я узнаю, как Илая. Я встречала его мимолетно в особняке Элиты, и Лэндон всегда старался разлучить меня с ним. По какой-то причине это заставляло Илая более настойчиво общаться со мной, что, в свою очередь, провоцировало ядовитые и чрезмерные собственнические черты Лэна.
Сопровождающий его мужчина — Эйден, более взрослая копия Илая. Высокий, внушительный и пугающий даже без особых усилий.
Однако я не вижу его в таком свете. По словам Лэна, дядя Эйден всегда был его главным поклонником, потворствовал его анархическому уму и лучше всех понимал его антисоциальное поведение.
Его отец теперь тоже понимает, но ему потребовалось некоторое время, чтобы смириться с тем, что Лэн есть и всегда будет другим — в основном потому, что раньше он относился к своим братьям и сестрам антисоциальным образом.
— И что ты здесь делаешь? — Лэн бросил взгляд на Илая.
— Что за холодный прием, дорогой кузен? Я был ужасно ранен в свое несуществующее сердце, когда ты пригласил отца на ужин и не подумал пригласить меня, — Илай обхватывает отца за плечи. — Мы пришли как комплект.
— Он силой заставил тебя взять его с собой, дядя?
— В значительной степени, — говорит Эйден с хладнокровием. — Он сказал, я цитирую: «Конечно, мое присутствие приветствуется. Кому не понравится мое благочестивое общество и стимулиривание красноречия собеседника?».
— Мне, например, — Лэн ухмыляется. — Я могу подумать о ком-то еще, кто тоже не будет рад. Может быть, мне стоит написать этому кому-нибудь, чтобы он оценил твое стимулирование красноречия.
— Папа… — говорит Илай без всякого юмора. — Помнишь, я говорил, что хочу, чтобы Лэн ушел?
— Да, постоянно.
— Я все еще хочу, чтобы он ушел.
— Жаль, что я здесь, чтобы остаться, — Лэн скорчил гримасу. — И перестань просить отца о помощи, как маленькая сучка. Сколько тебе лет? Шесть?
— Ты играешь с огнем, мудак.
— Горю, дорогой кузен. Горю.
— Мальчики, — говорит Леви, ущипнув себя за переносицу. — Когда же вы вырастете из этого бессмысленного соперничества?
— Пусть будет так, — Эйден улыбается. — Это забавно.
Выражение лица Лэна меняется с игривого на жгучее, когда он замечает меня с матерью.
Он подходит, чтобы проводить меня, его рука ложится на мою спину, когда он ведет меня в центр гостиной.
Илай одаривает меня своей очаровательной улыбкой.
— Мы снова встретились, Мия.
— Привет.
— Не пора ли тебе решить, что вот этот вот человек не стоит твоего времени?
— Не обращай внимания на эту пустую трату места, — Лэн даже не обращает на него внимания. — Дядя, познакомься с Мией. Будущей королевой моего королевства.
Мои щеки пылают, и я надеюсь, что это не так очевидно, как мне кажется. Что это за ярлыки сегодня?
Я протягиваю руку.
— Приятно познакомиться, мистер Кинг.
— Пожалуйста. Зови меня Эйден, — он отвечает крепким, но коротким пожатием. — Должен сказать, что ты очень смелая девушка, раз терпишь такого человека, как Лэн.
— Я говорю это уже несколько месяцев, — соглашается Илай.
— Эй, — Лэн кажется обиженным. — Ты должен быть на моей стороне, дядя.
— Нужно иметь мужество, чтобы терпеть тебя, поэтому, конечно, я должен отдать ей должное, — он наклоняется. — Позвони мне, если у тебя возникнут проблемы с ним.
— И мне тоже, — говорит Леви.
— Папа! — Лэн смеется.
— Оставьте моего мальчика в покое, — Астрид обнимает его за талию, а он ухмыляется, а потом делает вид, что ранен.
— Видишь, мама? Никто не понимает моей ценности.
— Я добавлю свой номер на горячую линию Лэндона, — говорит Илай, почти слишком взволнованно.
— Не может быть больше народу, чем на горячей линии Илая, — отвечает Лэн. — Я знаю, потому что уже много лет занимаюсь ликвидацией последствий.
Илай бросает на него взгляд, а Лэн просто вздергивает брови.
Эйден и Леви обмениваются взглядами, а затем почти с досадой качают головами.
Я только познакомилась с этой семьей, а уже полюбила их.
Они отличаются от моей. Я всегда думала, что мы самые дружные, но то, что сделала Майя, все разрушило.
Мы не торопимся, но я учусь ее прощать. После того случая она опустилась на самое дно. Видимо, как я и предполагала, она была сильно влюблена в Илью, старшего телохранителя Джереми, и, возможно, даже завязала с ним тайные отношения.
