Она так и не поняла, почему ей лучше не смотреть, ведь она его уже видела, но послушно прошла в столовую, зажгла лампу, села в кресло, привычно скрестив ноги – как ее в детстве учила гувернантка.
Никогда не класть ногу на ногу. Держать ноги так, чтобы они образовывали изящную, но не вызывающую линию. Юбка может немного приоткрыть колени, но не более. Ноги у нее были самые обычные, и она не была уверена, смотрел бы на них кто-нибудь, даже если бы она положила ногу на ногу. Следователь, во всяком случае, не смотрел. Он глядел куда-то сквозь нее, на маленькую картину на стене (Тулуз-Лотрек) и монотонно спрашивал:
– Вы постоянно живете в этой квартире?
– Нет. У нас дом в Пасси.
– Но квартира ваша?
– Конечно. Принадлежит моему мужу.
– Почему он не живет с вами, в Пасси? Вы живете раздельно?
– Нет, – ответила она, поджимая губы. – Это имеет значение?
– Да, прошу ответить.
– Эта квартира служит ему для ночлега, если он остается допоздна на работе. Отсюда ему ближе добираться. Но он редко ночует здесь.
– Значит, квартира большую часть времени пуста?
– Да.
– Ни у кого нет ключей, кроме членов вашей семьи?
– Ключи есть только у меня и у мужа.
– Он никому не предоставлял эту квартиру… Ну, вы понимаете, никому из своих друзей?
– В чем дело… Нет, никому. Он пользовался ею сам, – брезгливо ответила Ирен. – Сразу скажу вам, что дверь была заперта только на один замок. Самый ненадежный. Но она не взламывалась.
– Это мы выясним. Скажите, он приезжал сюда один?
– Как когда.
– А именно?
– У него были связи. – Ирен старалась, чтобы ее лицо оставалось спокойным. – Он приводил сюда женщин.
– С улицы?
– Не думаю. Не знаю. – Она хлопнула себя по коленям сложенными перчатками, спохватилась, что этот жест выдал ее раздражение, сунула перчатки в сумку. Вела себя так, словно пришла в чужую квартиру, в гости, отметил инспектор. Она вполне могла положить перчатки на стол. – Нет. Он был слишком осторожен.
– Как это понимать?
– Боялся заразиться.
– Постоянная связь у него была?
– Не знаю.
– Каждый раз разные женщины? И вчера тоже?
– Вчера? – Она беспомощно посмотрела на него. – Я не знаю. Инспектор, я не могу ответить. Мы никогда не обсуждали это.
– Но вы знали, что он здесь встречается с женщинами?
– Конечно.
– Откуда вы узнали это?
– Это трудно не узнать. Ну, и кроме того… Была случайность.
Она прикусила губу, но было поздно, он очень оживился:
– Расскажите, что это было? Вы его застали с кем-то? Давно?
Она кивнула, говорить было трудно.
– Мадам Бодо, мне нужны факты.
– Да, как-то раз… – начала она, прислушиваясь к звукам в коридоре. Кто-то там ходил, потом послышался шум из спальни. Но инспектор был невозмутим.
Он попросил разрешения закурить, предложил сигарету Ирен. Та поколебалась, взяла, нерешительно прикурила от поднесенной зажигалки. Снова выпрямилась, сидела с каменной спиной, точно на уроке, рассказывала:
– Это было полгода назад. Если вам нужно, смогу вспомнить точнее. Я пришла сюда. Борис не приехал в офис, но он всегда был такой обязательный…
Я знала, что он остался ночевать здесь, чтобы пораньше приехать на работу, поэтому было странно, что он не явился. Я приехала сюда. Простите… – Она виновато испугалась. – Я немного путаюсь.
– Ничего, ничего. Я слушаю вас!
– Так вот. Я вошла, открыла дверь в спальню…
И увидела его в постели с какой-то.., девкой. – Последнее слово она произнесла совершенно бесстрастно.
– Вы узнали эту женщину?
– Нет.
– Но узнать смогли бы?
Она покачала головой.
– Почему?
– Потому что она лежала отвернувшись. Я сразу ушла. Они спали, я их не разбудила. Он так ничего и не узнал. Я не сказала, что была там, – Почему же вы не сказали? – Теперь инспектор смотрел на нее с любопытством.
– Зачем? Кроме того, я стремилась сохранить добрые отношения в семье. У нас двое детей. Дочь совсем взрослая. Что бы там ни было, но я не хотела, чтобы она принимала участие во всей это гадости.
– Ясно. Но мужу-то вы дали понять, что все знаете?
– Это мое личное дело.
– Но вы не могли ничего не почувствовать.
– Повторяю, инспектор, это мое дело. – Ирен опомнилась, сказала уже тише:
– Простите. Это ваша работа.
Инспектор посмотрел на нее. Лет сорок пять, и выглядит ничуть не моложе своих лет. Кожа сероватая, нездоровая. Каменное лицо. Тщательно, волосок к волоску, уложенные волосы. В глазах – неуверенность в себе. Женская тоска. Обида. Но не горе. Руки сухие, маленькие, ухоженные. Костюм дорогой и безликий.
Серая моль. Прекрасная мать, терпеливая жена. Инспектор подумал, что начинает понимать этого человека в спальне. Что ему еще оставалось делать? И вот какая-то шлюха придушила его подушкой.
– Хорошо, – сказал он, поднимаясь. – Вы должны посмотреть на спальню. Его уже унесли, насколько я слышал.
– Разве? – Она встала как-то странно, словно колени у нее плохо гнулись. Сумочку сжимала в руках. – Я ничего не слышала.
– Нет, точно. – Он первым прошел в спальню, она шла следом. – Осмотритесь. Что-нибудь пропало? Сдвинуто с места? Или появилось что-то лишнее?
Она положила сумочку на столик у кровати, рядом с мраморной статуэткой, огляделась, зябко повела плечами.
– Я не могу так сразу сказать.
Инспектор присел на постель, это ее покоробило.
Она подошла, дотронулась до смятой простыни, подняла на него глаза:
– Постель и была в таком виде?
– Да. А разве вы не помните?
– Не помню. Все как-то смешалось.
– Наш доктор почти уверен, что вашего мужа задушили подушкой, – сказал ей какой-то молодой человек, который до этого молча стоял у окна. – Он боролся. Поэтому постель в таком виде.
– О… – только и сказала она, сжала руки, заставила себя держаться. То, что сказал этот парень, было ужасно. – Но… Разве…
– К сожалению, это так, – ответил ей инспектор. – Ну что? Замечаете что-нибудь подозрительное?
– Мне надо осмотреть постель.
