Книга Ведьмина Сила - Анна Завгородняя

Вспышка была такой яркой, такой ослепительной, что я зажмурилась от восторга, толком не понимая, что это вообще было такое? Свет заливал кухню. Он был такой невероятной силы и яркости, то невозможно стало разглядеть кухонную мебель, стены. Мы просто стояли в пространстве из света. Он мерцал вокруг нас, превращая лица в светящиеся пятна. Казалось, даже кожа мерцает, словно покрытая блеском.

Внутри все ликовало от переполнявшего восторга. Мне казалось, будто мы пробудили маленькое солнце и теперь оно вечно будет с нами.

Прежде чем отпустить меня, куратор прижал меня к себе так сильно, что я ахнула и еще крепче обхватила его руками.

Он не стал отстраняться, просто ослабил хватку и еще немного мы находились вот так, близко друг к другу. Мы стояли залитые светом и мне казалось, что я могу перевернуть целый мир.

Удивление внутри роднилось с непередаваемым счастьем. Не удержавшись, уткнулась в плечо мужчины тихо шепнув:

— Что это за свет?

— Сейчас он померкнет, — ответил Демитр. В его голосе было столько же удивления, сколько и в моем.

Я прикрыла глаза и замерла, чувствуя, как куратор обнимает меня в ответ, прижимая к себе так, словно я была самой важной его драгоценностью на всем белом свете.

* * *

Все, что она ощутила в первый момент — это боль. В груди неприятно закопошилось, словно тысячи игл одновременно вонзились в сердце и Варвара села, глядя по сторонам.

Не сразу, но осознание произошедшего ворвалось в ее разум и домовиха тихо заскулила, словно побитая собака. А потом слезла с кровати, на которой спала, и огляделась по сторонам.

Боль не отпускала и Варвара поняла, что произошло.

Она теперь бездомная. Она теперь ненужная.

Ее хозяйки больше нет и у Вероники не осталось наследников, к кому она могла бы пойти в услужение.

— Маленькая глупая ведьма, — прошептала Варя, чувствуя, как слезы обжигают глаза.

А ведь она ее предупреждала! Она говорила ей, что не надо связываться с этой темной!

Власть! Жадное, глупое слово! Из-за нее сходят с ума, она порабощает, ведет по дурной дорожке.

Чего ей, Нике, спрашивается, не хватало? У нее были деньги, дома, сила. Она была не последней ведьмой, и если бы жила честно…

Варвара вытерла ладонями мокрое от слез лицо.

О чем она вообще думает. Земская и честность! Не было такого никогда и не будет. А ей, Варваре, теперь надо думать о себе. Если кураторы не идиоты, и если жизнь Вероники на их совести, то они придут за ней.

У сильных мира сего найдется магии, чтобы пытать маленькую домовушку. А Варвара не хотела предавать память хозяйки, пусть та и была негодницей, каких еще поискать.

Но куда деваться? Куда податься бездомной домовихе, лишившейся крова?

Варвара метнулась назад в комнату. Достала из-под кровати вышитую котомку и собрала то немногое, что принадлежало ей. Затем поспешив в спальню Вероники, домовиха взяла из ее сейфа немного денег и золота.

Пригодится.

Ника никогда не платила ей за работу. Да и не дело было платить домовым. Но теперь Варе необходимы деньги, чтобы выжить. Воровать она не умеет.

Бросив взгляд на прикроватный столик в спальне, домовиха нашла портрет Вероники Земской. Вздохнув, печально отвела глаза.

Она уже точно знала, куда пойдет.

— Прощай дом. Прощай, хозяйка, — произнесла маленькая женщина.

Квартира ответила ей молчанием. Да и немудрено. Откуда в таком доме жизнь? Это там, в особняке было место Вари. Здесь ее окружали мертвые безликие стены, которые она покидала без сожаления, уже точно зная, куда отправится дальше.

* * *

Утром, спустившись вниз к завтраку, я чувствовала себя крайне некомфортно. Было стыдно, неловко и, казалось, что не смогу посмотреть в глаза Северскому, когда увижу его там.

Но, к моему удивлению, господина куратора на кухне не оказалось. Зато там были мои мама и домовой, который снимал очередной тонкий узорчатый блин на уже поднимавшуюся горку, пахнувшую так вкусно, что в животе мгновенно отозвалось урчанием.

— О, Лада! Доброе утро! — мама поспешила ко мне и поцеловала меня в щеку. Выглядела она просто отлично: выспавшейся и отдохнувшей.

Федя, деловито налив тесто в сковороду, поставил ее на плиту и только после этих манипуляций повернулся ко мне и посмотрел так, что мне сразу стало понятно — домовой что-то знает. Он, как существо магическое, не мог не почувствовать то, что произошло ночью.

— Доброе утро, Федор, — сказала я и присела на стул, глядя как мама кладет крошечный кусочек сливочного масла на горячий блин. Масло мгновенно начало таять и потекло вниз, но мама тут же распределила его по блину и замерла в ожидании следующего.

— Доброе-то доброе, а спалось как? Удалось выпить водицы? — хитро улыбнулся домовой.

«Точно знает!» — поняла я, но не особо огорчился. Во-первых, Федя никому не расскажет, а во-вторых, я не сделала ничего предосудительного. Я уже давно большая девочка и вполне могу отвечать за подобные поступки. И хотя мне было неловко перед Демитром, но стыда за поцелуй я не испытывала. Более того, я хотела его этой ночью и, положа руку на сердце, была бы не прочь повторить снова.

— Удалось, — кивнула я и, предупреждая следующий веселый, полный намеков вопрос домового, спросила, — а где куратор Северский?

За Федю ответила мама.

— Он ушел, сказал, что его срочно вызвали по какому-то делу. Видимо, на работу, — она улыбнулась, глядя, как ловко домовой подбросил блин, который, перевернувшись в воздухе, шлепнулся точно на сковороду не прожаренным бочком.

Мы с Федей переглянулись. Взгляд домового потерял веселость, и я поняла, что вряд ли какой-то пустяк мог отвлечь Демитра и заставить его оставить нас одних. А значит, это не просто работа, а нечто важное. Возможно даже связанное с ключами и ведьмами. Но при матери данную тему поднимать не хотелось. Она, конечно, уже в курсе происходящего, но все равно не стоит заставлять ее нервничать.

— Здесь мы в безопасности, — сказал Федя и сбросил блин на горку уже испечённых, румяных братьев, которые так и просились в рот.

Мама повторила манипуляцию с маслом, а я внимательно посмотрела на домового. Знает ли он что-то, о чем не хочет говорить? Вполне возможно. Не при маме же, право слово.

— Так, чайник закипел, давайте пить чай, — скомандовала мама. — Я здесь нашла на полке варенье из земляники, очень душистое. А в холодильнике есть пачка сметаны. Так что, живем, — она принялась накрывать на стол, а я подошла к Федору, который выливал остатки теста на сковороду. Наклонившись к домовому и делая вид, что интересуюсь готовкой, спросила:

— Что произошло? Что-то серьезное?

Он покосился на мою маму и быстро шепотом ответил: