— Да, Бронни, леди хочет, чтобы ты прислуживал ей.
Уильям вздохнул, поднялся на ноги, отряхнул ладони и пробормотал:
— Что-то подсказывало мне, что все было бы слишком просто, если б Николас перерезал тебе горло.
Он начал спускаться по лестнице, как тут же услышал приближающееся клацанье челюстей.
— Була, — сказал он, испытав такую радость при виде огромной собаки, что никак и не ожидал. — Какая встреча, дружище.
Животное остановилось около Николаса, фыркнуло, а затем с видимым презрением перескочило через него и побежало к Уильяму. Уильям погладил Булу по голове и обнаружил с дюжину мелких порезов. Опустившись на колени, Уильям обследовал пса от ушей до кончиков лап. Один глаз почти заплыл от огромной опухоли.
— Неужели Николас решил, что это могло сразить тебя? — изумился Уильям.
Була сжимался под ощупывающими его пальцами Уильяма, однако шишка оказалась на самой твердой части его толстой черепушки.
— Если судить хотя бы по твоим действиям наверху, то ясно, что ты даже не был серьезно ранен.
Спекшаяся кровь покрывала шерсть пса кое-где в тех местах, куда ему досталось мечом, однако каких-либо крупных ран не обнаружилось.
— Надо же, а мы принимали тебя за труса, — крепко похлопал его по спине Уильям. — Ты просто ждал, чтобы сразиться за того, кого ты любишь. Була, мальчик мой, красота твоя вернется, а до тех пор ты будешь первым баловнем в Берке.
Була заскулил и уткнулся носом в щеку хозяина, а когда Уильям поднялся, то услышал:
— Ты тут? Уильям?
Крик эхом прокатился из большого зала, и Була ответил так, словно окликнули его. Он помчался вверх по винтовой лестнице, и невидимый человек выругался «Чертов пес», когда тот пронесся мимо.
Уильям проревел:
— Реймонд?
Он всмотрелся сквозь мрак и обнаружил своего товарища, который стоял посреди лестницы и вглядывался в темноту. Почувствовав облегчение на сердце, он переступил через Николаса и бросился к другу.
— Ты — это самое лучшее зрелище из всех, которые услаждали мой взор за последние три месяца.
Реймонд рассмеялся и схватил протянутую ему руку.
— Ты, наверно, припрятал куда-то свою леди Сору — это зрелище ты оставляешь для себя.
— Ты разгадал мой секрет, — сознался Уильям. Посмотрев через плечо Уильяма, Реймонд печально покачал головой:
— Николас? — спросил он, кивнув в сторону тела, которое распласталось у нижних ступеней.
— Да.
Уильям повернулся, чтобы посмотреть на камни, где лежал его тайный недруг, разоблаченный в своей лжи и поверженный.
— Он погиб с мечом в руке.
Уильям взглянул на Реймонда и хмуро улыбнулся, а Реймонд кивнул, принося свои соболезнования и поздравления.
— Если кому и удалось заставить его взяться за меч, так это тебе.
Встав за спину Уильяма, Реймонд подтолкнул друга в сторону большого зала, однако Уильям, казалось, прирос к своему месту.
— Какая утрата, — горестно произнес Уильям. — Он мог бы стать самым великим человеком Англии, канцлером короля. Он был богаче тебя, хитрее меня, а теперь лежит тут, и некому оплакать его душу.
— Он вынудил тебя убить его. Ветвь сгибается, а дерево растет, и Николас был согнут, когда я впервые встретил его. Не вини себя в его смерти, — успокоил Реймонд.
Уильям повернулся к нему лицом и вспыхнул:
— Не такой уж я болван, чтобы терять из-за этого сон.
Он двинулся вперед, и они гуськом взобрались по лестнице. На лестничной площадке Уильям остановился. Не поворачиваясь, он распорядился:
— Позаботься о том, чтобы туда послали священника, ладно?
— Разумеется.
Реймонд понимающе сжал ему плечо.
— Разумеется, я позабочусь об этом.
— И во спасение моей души, пусть кто-нибудь вытащит из темницы этого идиота Бронни.
Он резко повернулся к Реймонду.
— Я дал обет заботиться об этом мальчишке, как о своем родственнике.
Упреждая возможный вопрос о таком странном смирении, он добавил:
— Кстати, это напомнило мне: с отцом все в порядке?
— У него все хорошо, — заверил Реймонд.
— А у тебя?
— Не могу пожаловаться.
Они вошли в большой зал, и, повернувшись, Уильям увидел широкую улыбку на лице Реймонда.
— Так почему же ты не командовал наступлением? И почему не командовал отец?
— Пошли. Я тебе кое-что покажу.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Реймонд взял его за руку и повел к незнакомому рыцарю, который разговаривал с лордом Питером. При их приближении лицо лорда Питера осветилось той же довольной улыбкой, которая сияла на лице Реймонда. Коснувшись плеча незнакомца, он привлек его внимание к Уильяму. Незнакомец тут же сделал шаг вперед, навстречу им, и движения его были широкими, а манеры энергичными.
Наблюдая за ним, Уильям был поражен тем царственным величием, которое сквозило в его благородных манерах. Он взглянул на Реймонда и отметил в его лице благоговение, взглянул на отца и увидел одобрительное выражение на его лице.
— Герцог Генрих, — догадался он, однако тут же поправился. — Нет, теперь уже принц Генрих.
— Совершенно верно, лорд Уильям.
Подойдя к ним, принц Генрих улыбнулся и удержал Уильяма от поклона взмахом руки.
— Прошу, оставим церемонии для двора. Я рад познакомиться с вами. После того, как мы выехали из Берка, я только и слышу: Уильям то, Уильям се. Меня радует, что телосложение ваше не гигантское, как меня в том убеждали.
— Отец мой преувеличивает, милорд.
Принц Генрих вопросительно и с интересом смотрел на него.
— Реймонд тоже всячески расхваливает вас. И он преувеличивает?
Уильям улыбнулся от охватившей его радости.
— Надеюсь, нет, милорд, потому что он всячески расхваливает и вас.
Ударив руками себя по груди, принц Генрих откинул голову назад и разразился хохотом. Уильям последовал его примеру, и от громовых раскатов их смеха задрожали перекрытия. Не в состоянии сдержаться, лорд Питер и Реймонд тоже рассмеялись, а вслед за ними и рыцари, возвращавшиеся после сражения. Була лаял и носился вокруг них, заставляя всех сдвигаться ближе друг к другу.
Наконец принц Генрих утер глаза.
— Мы сойдемся, Уильям. Вам надо будет приехать в Лондон, когда я буду дома. Привозите с собой супругу.
— Сора! — немедленно выпрямился Уильям. — Черт побери, я должен…
