витамины? — Эльвира не дала ответ своему офицеру, после чего, Генрих медленно положил таблетку в рот.
Девушка только нервно усмехнулась, увидев это, но вернув себя в руки, подтвердила, что это всего лишь витамины. Она не среагировала на полученную информацию о смерти повара, будто эти слова никто не говорил. Генрих проглотил то, что не успел рассосать.
— Будешь? — юноша протянул оставшуюся пачку девушке.
— Нет…
— И вот в чём суть: не знаю почему, но я перестал всё чувствовать. Всё… Знаешь, будто тело мертво. — Генрих начал подходить ближе к доктору, девушка же, встав со стула, начала пятиться к дальней стене. — А ты что-нибудь чувствуешь?
В глазах Генриха начало темнеть, стал появляться какой-то тёмный туман, а веки безвольно слипались. Пытаясь что-то ещё сказать девушке, он осознавал, что язык его не слушается, у него получилось только издавать непонятные звуки. Ноги стали подкашиваться и прогибаться под весом всего тела. Генрих упал. Теперь он слышал своё сердце более громко, чем когда-либо и интервал между каждым ударом становился всё больше, пока сердце не ударило последний раз.
Очнулся Генрих уже на полу, рядом с ним лежал пустой шприц, а Эльвира что-то активно искала в своих ящиках.
— Что-то случилось?! — спросил офицер, поднимаясь на ноги.
Увидев это, Эльвира отпрыгнула к стене; раздался глухой удар спиной о камень.
— Генрих! Ты просто устал, тебе надо поспать! — прижавшись к стене, девушка начала паниковать и повышать голос, в её глазах медленно рос страх.
— Страх… — холодно произнёс Генрих, прочтя эту эмоцию на лице у доктора.
— А это что? Шприц?! Собиралась сделать мне лживую инъекцию, а потом сказать, что я умер в ходе аллергической реакции?! — добавил юноша, указывая на пол.
Офицер легким движением снял с себя глазную повязку, обнажая старую рану и, проведя по ней рукой, медленно начал погружать внутрь неё указательный палец. В начале он коснулся оставшейся после осколка раны, затем начал погружаться глубже, погрузив внутрь глаза уже целый ноготь. Затем исчезла и дистальная фаланга. Средняя фаланга. Теперь палец наполовину исчез в большой ране на лице юноши.
— Чувствую ли я боль? Нет. Тепло или холод? Нет. Страх? радость? горечь вина? жжение в груди от дыма? Нет… — Юноша вытащил из своего раненого глаза окровавленный палец. — Я даже умереть не могу от твоего дрянного яда! Акони́т, даже не пытайся юлить! Что же со мной, Эльвира?
— Ты монстр… — вырвался шепот из уст девушки.
— Почему? Почему ты решила предать меня? — поинтересовался Генрих, подойдя к ней в упор.
— Ты убийца! такой человек не должен быть рядом с ребёнком. Мне всё рассказал Франц! — промолвила она, боясь взглянуть в глаза офицера.
— Я не позволю ни убийце, ни предателю находится рядом с Анной, — ответил Генрих, сверля своим взглядом испуганную девушку.
Юноша холодными руками вцепился в шею Эльвиры и начал тянуть её вниз. Кабинет начал наполняться звуками приглушенного хрипа и скрипа скользящей по полу обуви. «Что ты чувствуешь?», — промолвил холодно Генрих смотря, как расширяются зрачки девушки, как её рот открывается в порывах глотнуть жизненно необходимого воздуха. «Чем я хуже, Эльвира? Я просто хочу защитить сестру, а ты предала того, кто доверял тебе!» — продолжал говорить офицер. «Я полюбил тебя!» «Почему я ничего не чувствую? но ты чувствуешь всё! Это нечестно!», — это были последние фразы, которые довелось услышать Эльвире.
Даже когда Генрих перестал осознавать сопротивление со стороны девушки, он продолжил сжимать пальцы, отсчитывая долгие минуты. Поняв, что даже его друзья могут воткнул нож в его сердце, он погрузился в новый круг ада, под названием паранойя. Весь этот новый наплыв образов и идей теперь касался даже старого друга. Это место гибели доктора, послужит идеальным местом для хранения новых тел, если они последуют. Дождавшись пока в коридорах не станет совсем тихо, офицер перенёс Зигфрида в медицинский кабинет. Генрих закрыл помещение на ключ, оставив внутри тела повара и задушенной девушки, что хотела с самого детства помогать людям. По иронии судьбы она стала жертвой того, кому помогала.
Была уже поздняя ночь и, Генрих знал, что все спят, поэтому, решив никого не беспокоить, сам отправился в свои покои. Лёжа на своей кровати и безуспешно пытаясь погрузиться в старый и знакомый гипнотический сон, воображение Генриха начало рисовать картину поверх затемнённых узоров потолка. Теперь этой картине виднелись высокие стены огромного лабиринта, где вместо мифического минотавра блуждало странное существо, не похожее ни на человека, ни на волка, ни на кого-либо ещё.
Сон так и не настиг юношу, ему пришлось бодрствовать лёжа в кровати, до тех пор, пока не начало вставать солнце. С улицы послышались странные звуки, Генрих услышал их самым первым, до того, как любой другой смог бы проснуться. Движимый к источнику шума и странного механического рёва, Генрих спустился во внешний двор, где раскрывались огромные ворота. Навстречу юноше, проходя кожаными сапогами по каменному полу, в коротком мундире с множеством орденов шел Диди, в сопровождении взвода солдат, машин и танка.
Глава 9
Палач и спаситель
С другой стороны двора, напротив Генриха стояли самые неожиданные гости, которых только можно было ждать: знакомый лейтенант, отряд из пары десятков солдат и большой танк Panzer V, ласково прозванный «Пантерой». Эта картина не вызвала никаких хороших ассоциаций, — расположение солдат и то, как массивная машина стоит за пределами ворот, — всё это выглядело крайне недружелюбно. Где-то за спинами вооруженных солдат шумели заведённые грузовики. Если сам Диди и выглядел более-менее спокойно, то его солдаты были словно готовы в любой момент вступить в бой.
— Не ожидал прихода гостей, — мрачно произнёс Генрих.
— Я пришел заменить тебя, Генрих, — твоя работа здесь выполнена, — произнёс Диди, не скрывая свою усталость или недовольство.
Постепенно Генрих слышал, как сзади него начала скапливаться толпа других жителей Норденхайна. Громыхающая техника разбудила всех, кто мирно спал в своих комнатах.
— Конечно, — ответил Генрих, — подпишу приказ и пойду.
— Приказ отдаю тебе я, а не бумаги. Поэтому соизволь его исполнить.
— Что же вы тогда всем путаете мозги? Заполняете свои бумажки в тёплых кабинетах, а сейчас говорите, что они не нужны. Нет бумаг — нет приказа, — приметил Генрих, гласно отказываясь выполнять слова лейтенанта. Он слышал, как сзади него зевала Анна, которая, проснувшись, спустилась со всеми вниз.
Небольшая пауза нависла во дворе, Диди рассерженно смотрел на своего подчинённого, отчасти понимая, что его коллега оказался умнее, чем он предполагал раньше.
— Приказ начальства не обсуждаются, — выполняй, — повторил лейтенант. Когда он заметил, что новые люди не
