Пендергаст молчал.
– Мне это известно совершенно точно.
Нора молчала, не решаясь задать следующий вопрос.
Нет, она должна спросить.
– Вы полагаете... вы полагаете, что он захватил Смитбека?
– На копии счета за аренду машины указано, что он обязуется вернуть ее к пяти вечера, – не сразу ответил Пендергаст.
К пяти вечера... Норе вдруг стало страшно. Смитбек опаздывал с возвращением автомобиля на шесть часов.
– Если он оставил машину неподалеку от дома Ленга, у нас еще есть шансы его найти, – заметил Пендергаст и, опустив стекло, отделяющее водителя от пассажиров, сказал: – Проктор, после Сто тридцать первой улицы мы начнем искать «форд-таурус» серебристого цвета. Нью-йоркский номерной знак ELT-7734 и наклейка прокатной фирмы.
После этого он поднял стекло и откинулся на спинку сиденья. Машина свернула на Соборный бульвар и помчалась в направлении реки.
– Мы узнали бы адрес Ленга в ближайшие сорок восемь часов, – сказал Пендергаст так, словно обращался к самому себе. – Мы были совсем рядом. Еще немного, и проблема была бы решена. Для этого требовалось лишь соблюдать осторожность и действовать методично. Теперь же у нас этих сорока восьми часов нет.
– Сколько же времени у нас есть? – спросила Нора.
– Боюсь, что времени у нас уже не осталось, – пробормотал Пендергаст.
Глава 2
Кастер наблюдал за тем, как Брисбейн, открыв дверь своего кабинета, раздраженно шагнул в сторону, предлагая им войти первыми. Капитан переступил через порог. Вернувшееся к нему чувство уверенности придало его шагам особую значимость. Торопиться теперь не нужно. Он остановился и осмотрел офис. Очень чистый и очень модерновый. Хром и стекло. Два огромных окна выходили на Центральный парк, за которым виднелась стена мерцающих огней Пятой авеню. Взгляд капитана задержался на письменном столе, занимавшем господствующую позицию в самом центре комнаты. Антикварная чернильница, серебряные часы, другие дорогостоящие безделушки. На столе стоял стеклянный ларчик, заполненный до краев драгоценными камнями. Очень мило. Непыльная работенка у этого парня.
– Прекрасный кабинет, – произнес капитан вслух.
Брисбейн в ответ на комплимент лишь пожал плечами. Затем он повесил смокинг на спинку стула и уселся за свой роскошный стол.
– У меня мало времени, – воинственно заявил он. – Сейчас одиннадцать вечера. Выкладывайте, что хотите сказать, и после этого прикажите своим людям не появляться на территории музея до тех пор, пока мы не договоримся о дальнейших действиях.
– Конечно, конечно, – поспешно ответил Кастер.
Он перемещался по кабинету, взвешивая на руке различные безделушки и восхищаясь развешанными на стенах картинами. Капитан видел, что Брисбейн злится все сильнее и сильнее. Прекрасно. Пусть парень попотеет. Рано или поздно он обязательно что-то скажет.
– Может быть, продолжим наше дело, капитан? – сказал Брисбейн, демонстративно показывая на кресло.
Кастер столь же демонстративно продолжал экскурсию по кабинету. Кроме безделушек, ящика с самоцветами и картин, в кабинете ничего не было. Если, конечно, не считать полок на одной из стен и шкафа.
– Насколько я понимаю, мистер Брисбейн, вы являетесь генеральным юридическим советником музея?
– Именно так.
– Весьма важный пост.
– По правде говоря, да.
Кастер подошел к полкам и внимательно изучил размещенные на одной из них перламутровые ручки.
– Я понимаю, что вы не очень довольны нашим вторжением.
– Это заявление внушает мне оптимизм.
– Вы полагаете, что это место в некотором роде принадлежит вам. В музее вы чувствуете себя как бы защищенным.
– Именно.
Кастер кивнул и приступил к изучению полки со старинными китайскими табакерками, украшенными драгоценными камнями. Капитан взял одну из них в руки и продолжил:
– И вам, естественно, не нравится банда болтающихся по музею полицейских.
– Честно говоря, совсем не нравится. Я уже несколько раз вам это говорил. Между прочим, капитан, эта табакерка очень дорого стоит.
Кастер вернул табакерку на место и взял какой-то другой предмет.
– Как мне представляется, вся эта история дорого вам обошлась. Вначале обнаружение этих скелетов. Я говорю о жертвах серийного убийцы девятнадцатого века. Затем письмо, найденное в архиве музея. Крайне неприятные события.
– Подобная антиреклама способна нанести музею существенный вред.
– А потом эта ваша сотрудница... как ее там?
– Нора Келли.
Кастер сразу обратил внимание на то, что это имя было произнесено совсем иным тоном. Голос Брисбейна прозвучал очень неодобрительно. Генеральный советник явно недолюбливал эту женщину. Создавалось впечатление, что она нанесла ему какую-то личную обиду.
– Кажется, это она нашла скелеты и письмо? Я не ошибаюсь? Вы требовали, чтобы она прекратила участвовать в деле, не так ли? Опасались антирекламы, я полагаю?
– Я считал, что ей следовало бы заниматься своими делами. Теми, за которые она получает жалованье.
– Вы не хотели, чтобы она помогала полиции?
– Естественно, я хотел, чтобы она оказывала помощь полиции. В то же время я не мог допустить, чтобы она манкировала своими прямыми обязанностями.
Кастер кивнул с понимающим видом и продолжил:
– Да, конечно. И после этого ее едва не убили в архиве. Лишь чудом она спаслась от преследования Хирурга.
С этими словами Кастер проследовал к книжной полке с полудюжиной толстенных томов юридического содержания. Постучав пальцем по корешку одного из фолиантов, Кастер спросил:
– Вы юрист?
– «Генеральный советник» обычно означает «юрист».
Сарказм Брисбейна не оставил даже царапины на броне Кастера.
– Понимаю. И как давно вы здесь?
– Чуть больше двух лет.
– И вам здесь нравится?
– Это очень интересная работа. Однако послушайте. Ведь мы, кажется, собирались обсудить, как удалить полицейских из музея.
– Скоро мы к этому приступим, – сказал капитан и спросил: – Вы часто бываете в архиве?
– Не очень. Впрочем, в последнее время стал бывать чаще. После того как началось это столпотворение.
– Понимаю. Любопытное место этот ваш архив, – заметил капитан и оглянулся, чтобы посмотреть, какой эффект произвели его слова.
Глаза. Смотри ему в глаза.
– Да, некоторые, насколько я знаю, считают архив очень интересным местом.
