Однако в случае союза ди Таэа и аль-Шехэ дело обстояло гораздо хуже, чем нарушение почти единогласно игнорируемой традиции. Ноэ принадлежала к старой аристократии. Её род уходил корнями в тысячелетия, беря начало от одного из Нарунгов-основателей, и имел историю, которой могли лишь глухо завидовать многие правящие династии целых миров. Ди Таэа были воинами, дипломатами и правителями, но всегда и прежде всего — магами. Высшими магами, одними из самых могущественных в легендарном городе. Не важно, что за последние двести лет род захирел, потерял почти все владения и находился на грани вымирания. Причём голодного. Принцесса ди Таэа, будущая великая волшебница, не могла «запятнать» свою кровь браком с человеком, чьи предки лишь пять поколений назад выбились из ремесленников. Какой-нибудь страдающий хронической задержкой умственного развития кузен вполне может попытаться «защитить честь семьи», заказав убийство презренного плебея, благо, честной дуэли тот не заслуживал. Особенно если упомянутый плебей с младенчества брал уроки фехтования и был стихийным магом в ранге адепта.
С Туроном дело обстояло ещё хуже. Купеческие династии Лаэссэ были замкнутой кастой, неким «городом в городе», практически независимым от властей и даже более закрытым, чем исконная аристократия. Могущественные, богатые, надменные, они презирали Старые Семьи, прекрасно понимая, что после Ночи Поющих Кинжалов эти задыхающиеся от перекрёстных браков и древних интриг нобили довели город до упадка, потеряв почти все колонии и замарав былую славу серией мелочных, подлых предательств. После падения старой империи именно купеческие фамилии построили империю новую, основанную не на военной угрозе, а на корпоративных соглашениях, торговых армадах и головокружительных прибылях.
Жизнь гильдийских династий была подчинена строгому иерархическому контролю, немыслимому для помешанной на личной чести аристократической вольницы. Любой ребёнок в купеческой касте рождался и умирал с мыслью о служении семье. Турон был первым сыном рода Шехэ, проявившим способности к высшей магии. А магия в Лаэссэ означала власть.
Аль-Шехэ сделали всё, чтобы мальчишка получил возможность развивать свои способности. И если он, которому выпал шанс занять место в правящем Совете города и упрочить тем самым влияние семьи и всей касты, откажется от такой возможности ради нищей девицы из захудалого рода, дело могло обернуться убийством девушки.
Блестяще. И, главное, как вовремя! И без того назревает конфликт между изоляционистами, представленными в основном иерархами Академии, и сторонниками открытой политики. Ну а если учесть, что именно сейчас начнётся грызня за открытые Таш новые торговые маршруты, трогательная история грозила вылиться в давно назревавшее столкновение между гильдиями и магами.
А под перекрёстным огнём у нас окажется… кто? Правильно. Тот умник, который и допустил это безобразие.
Тэйон бережно, будто боясь расплескать мечущиеся под веками ветры, открыл глаза.
Адепты стихий стояли, взявшись за руки, точно четырнадцатилетние подростки, и сияли пьяными от абсолютного счастья глазами.
Вечный сокол, какое жуткое зрелище!
Спрашивать, законен ли брак и все ли формальности соблюдены, бесполезно. И так ясно, что и законен, и соблюдены. Турон обладал поистине купеческой хваткой, если уж он ввязывался в самоубийственное безумство, то основательно и бесповоротно.
— А другого времени для столь радостного события вы выбрать не могли? — тоскливо поинтересовался Алория.
Дочь рода ди Таэа тряхнула спускающимися до коленей распущенными волосами. Тихо мерцали перевивающие тёмные пряди бриллиантовые нити.
— Магистр, мы ждали и ждали…
— И ждали…
— Но сначала была война с драгами, потом Сергарр захватил город, потом наступило междувластие…
— Точнее, безвластие…
— А потом напали кейлонгцы. Всё время случалось то одно, то другое, то третье. И мы решили, что подходящее время не наступит никогда. Если мы сами его не создадим. И тогда мы взяли… и обвенчались. — И она подарила супругу чуть застенчивую, но сногсшибательно прекрасную улыбку.
Турон замер, сжимая её руку с выражением преклонения на лице.
И это — маги, стихии им в души!
Интересно, любовь всех и всегда вгоняет в полный идиотизм, или это только отдельно взятый крайний пример? Они и в самом деле ослепли? Не понимают, что натворили?
Да нет, всё они понимают. Потому и стоят тут перед ним, взявшись за руки и взирая на всесильного магистра со смесью дерзкого отчаяния и пьяного доверия. Паршивцы прекрасно знают, во что влезли, и теперь ждут от мудрого учителя помощи. Или хотя бы понимания.
— Кто ещё об этом знает?
— Пока что лишь вы и чиновник в магистрате, но он… — лицо Турона на мгновение стало жёстким, хищным, — …будет молчать.
Да, аль-Шехэ действительно прекрасно знал, какую игру затеял, и готов был рисковать. Тэйону не нравилось, когда его так расчётливо, беспардонно используют, но… Что ж, он согласился стать советником Шаэтанны, а вопрос купеческих гильдий всё равно пришлось бы рано или поздно решать. Такой шанс объединить две оппозиционные фракции упускать было бы просто грешно.
— Что ж, позвольте принести мои поздравления. — Улыбка магистра Алория выглядела так, словно у него болели зубы, но ученики всё равно просияли, поняв, что прямо сейчас их убивать не будут. — Я совсем недавно получил подтверждение того, сколько… сюрпризов может принести брак. Желаю вам как можно дольше не вспоминать, что где-то в ваших продутых ветрами головах есть ещё и умные мысли. А теперь, ради всех стихий, уйдите с глаз долой. — «Пока я не попытался вколотить вышеупомянутые разумные мысли в опять-таки вышеупомянутые отвратительно счастливые головы!»
…остаток того вечера Тэйон провёл, общаясь по кристаллу с Шаэтанной и убеждая её, что необходимо срочно найти узду для купцов, желательно так, чтобы слишком много о себе вообразившие плебеи сами этого не заметили. И приводя подтверждённые фактами и цифрами прогнозы того, что случится, если не начать принимать меры немедленно.
В конце концов, убедил. Сейчас Турон Шехэ, всё ещё не пришедший в себя после свалившегося на него нового титула, уже ставил перед своим не менее ошарашенным семейством задачу: купить или построить особняк, достойный нового мастера ветров и его высокородной, принёсшей в семью столь богатые политические связи жены. А Первый в Совете переваривал унижение, когда его возражения против кандидатуры нового мастера были оборваны королевским: «Мы решили, что аль-Шехэ вполне справится с возложенными на него обязанностями, если помогать ему в том будет леди ди Таэа». Все решили, что бедняжка Ноэханна оказалась заложницей сделки между Короной и гильдиями. В том числе и сами гильдии…
Ну а магистр Алория, стоявший за всеми этими сложными манёврами, легко шёл по одному из дворцовых садов, спеша к выходу, где его ждал экипаж, и не замечая упирающиеся в спину боязливые, почтительные и ненавидящие взгляды. Просто неспособный их замечать из-за пелены упорства и боли.
