Я поморщилась от этого слова, потому что представила себе, как мама все это переживала, когда за ее спиной болтали или говорили в глаза.
– Все смеются. Смеются надо мной, понимаешь, мать твою. Увез принцессу, умницу, красавицу, а возвратилась шлюха, которой за связь с известным актером заплатили деньги. Как проститутке…
Я молча глотала подступающий к горлу ком и только уговаривала себя: «Все пройдет». Все будут счастливы. Я уже послала клич Вселенной…
– Сука. Зачем ты вернулась? Больше никто не хочет тебя? – оскорбления сыпались одно за другим. Я и не думала, что Алексей может опуститься до такого.
– Заткнись! – я больше не могла себя сдерживать. – Ты пьян. Проспись и…
В мгновение секунды он подскочил ко мне и схватил за воротник куртки, дернув вверх так, что я еле удержалась на ногах. Страх крепче сжал мое сердце, но я все еще думала, что ничего страшного случится не может, ведь передо мной стоял всего лишь обиженный мужчина. Мы смотрели друг на друга с вызовом, и я не уступала, потому что знала, что ни в чем перед ним не виновата.
Но так думала только я, потому что поток отборной брани, обрушившейся на меня, не знал предела. Я считала себя дрянью, которая изменила любимому человеку, но то, что стал приписывать мне Алексей, как ни странно ранило больше, чем непреднамеренный обман. Тем неприятнее стало, когда он перешил на личности и стал в красках описывать, как и что могло у нас происходить с Джонатаном и его другом. Мне было противно и стыдно слушать всю эту грязь, злость копилась, копилась и, в итоге, я разозлилась и толкнула его, отдергивая руку от куртки.
– Ты придурок! – крикнула я. – Тебе что, завидно?! Да мы все делали. И так и по-другому. Все, как ты описываешь и мне нравилось! Думаешь, мне просто так деньги заплатили?!
Меня так все это достало, все эти взгляды, сплетни, никто не знал правды и каждый выдумывал то, что ему было удобно, что я больше не могла терпеть.
– А ты как думал?! Просто ты никогда не мог доставить женщине удовольствия! А теперь завидуешь?!
Я понимала, что последние слова стали лишними, но они уже вылетели, и ничего нельзя было вернуть назад. В глазах вдруг потемнело, но я почувствовала облегчение, словно, все то, из-за чего я так долго переживала вдруг моментально отпустило. Ноги стали ватными, но кто-то продолжал держать меня за воротник, не давая упасть, продолжая что-то кричать и ругаться.
– Шлюха… – прошипел кто-то в ухо, а потом что-то больно кольнуло в бок, и я, наконец, ощутила весь холод этой новогодней ночи.
Мне было холодно, холодно и страшно… и темно… Ни звука, ни шороха, ни взрывов салюта. А топь черноты все затягивала и затягивала, не давая пошевелить ни рукой, ни ногой. Голова шумела, заглушая все звуки.
И вдруг до меня дошло… Все будут счастливы, но только без меня.
***
– Настя!
Кто-то звал меня в этой темноте. Я слышала голос, он притягивал, просил, но, как я не пыталась, не могла выбраться из этой мглы.
– Настя, открой глаза?! Пожалуйста, открой?! Все будет хорошо… Господи, помоги!
Я пыталась открыть глаза, но что-то мне мешало какой-то невидимый противник мешал мне вернуться назад, туда к деревянному сараю, где Алексей… Тут мои мысли путались, я задрожала, чувствуя, как темнота забирается мне под кожу.
– Женя, как она? – это был Иван.
Ваня здесь, думала я, он поможет, он всегда спасет свою сестренку. Он любит меня. Я не одна.
– Пытается открыть глаза! – кричал второй голос. – Жива она, жива! Жми, Вань, жми!
Вдруг нас тряхнуло, и я опять начала погружаться в темноту, потеряв связь с голосами.
Собрать все силы и опять приоткрыть глаза теперь я смогла не скоро, кажется, прошло очень много времени, но я видела свет, хотя передо мной все расплывалось. Я старалась дотянуться до луча, но глаза слепило.
– Зрачок реагирует, – сказал кто-то. – В операционную, срочно!
***
Сон. Мой сон был так реален, как тогда в самолете, и я уже не так боялась, когда поняла, где нахожусь. Я ощущала теплоту кресла, в котором я сижу, его мягкость, легкую шершавость подлокотников и знакомый запах попкорна. Я уже чувствовала эту темноту, она была другой, теплой, родной и знакомой.
Я вытягивала руки вперед и не видела их, но знала, что скоро все изменится.
– Ты здесь? –спросила я.
И голос ответил:
– Да.
– Я скучала, – созналась я.
Голос звучал близко и отчаянно:
– Я тоже.
– Почему я здесь? – опять спрашивала я.
– Чтобы кое-что вспомнить…
– Опять? – удивлялась я.
– Похоже, тебе тоже пора идти на бокс… – усмехнулся голос.
Яркая вспышка впереди меня ослепила, как в прошлый раз во сне, и на секунду я зажмурила глаза, стараясь привыкнуть. Экран отсчитывал: девять, восемь, семь…
– Мне страшно, – неожиданно проговорила я.
– Мне тоже страшно, – прошептал над ухом голос.
На экране замелькали картинки, от которых стыла кровь в венах и спина покрывалась стальным холодом. Я дрожала, вспоминая все то, что случилось возле сарая. Как стеклянная бутылка разбилась о мою голову, как холодная жидкость смешалась с горячей красной, как заскрежетало стекло, врезаясь в живую плоть. Как кричала мама, как брат пытался затащить меня в машину. Как трясся УАЗик, пытаясь на всей скорости мчаться по ночному шоссе в областной центр. Как молодой хирург светил мне фонариком в глаза, проверяя есть ли еще во мне жизнь. Как меня слепил свет операционной, как…
Я вскрикнула и прикрыла ладонями лицо и сразу же почувствовала его руки на своих, они были горячими и влажными, а мои как лед.
– Я больше не увижу тебя? – спрашивала я, не отрывая ладоней от глаз.
– Не знаю, – неуверенно проговорил голос.
– Обними меня, – попросила я, и тут же руки обняли меня, а я обняла в ответ.
– Ты нужна мне, – шептал он мне на ухо. – Я люблю тебя. Больше всего на свете. Ничто мне не нужно без тебя, ничто не радует, ничто не дает покоя. Вернись ко мне!
Его губы коснулись моих, и я почувствовала то, что связывало нас двоих. То, что незримо существовало всегда.
– Я люблю тебя, – шептала я ему в губы.
А он шептал в ответ тысячу раз:
– Люблю, люблю, люблю…
– Где я? – нерешительно спросила я.
– Где-то посередине, – мягким тихим голосом отвечал он.
– Мне страшно… – прошептала я.
– Тогда ты должна вернуться, – настаивал он. – Вернись ко мне. Пожалуйста! Вернись к нам ко всем. Настя, ты слышишь меня?
Я хотела что-то сказать и лишь шевелила губами, сухими и недвижимыми. Мне хотелось подняться и протянуть руки, чтобы еще раз обнять обладателя этого голоса, но резкая боль пронзила меня под сердцем, и гулкий всхлип вырвался наружу. Но темнота отступала, хотя боль пыталась затащить меня назад в ее страшную надежную сеть, но я продвигалась вперед туда, где могла видеть все, словно, сквозь мутное стекло. Да, я видела все мутно, расплывчато, без резкости. Силуэт… Улыбка… Глаза…
