— Это всего лишь скромный обед, — довольно улыбнулся брат Отто. — Ничего, кроме хлеба, сыра и яиц. Если вы посетите нас на следующий год, не сомневаюсь, мы угостим вас и мясом.
— Так долго? — отец Том поднял брови. — Полно, брат! Если вы вернетесь с нами, ты сможешь показать свое умение и на свинине, и на доброй говядине уже сейчас!
— Так значит, вы хотите нашего возвращения только ради брата Отто и его искусных приправ? — в тон ему отозвался отец Боквилва.
— Время для шуток прошло, отец Мэтью, — отец Том с серьезной миной снова придвинулся к столу. — Ты принес обет повиновения нашему аббату, так вот, теперь он велит тебе вернуться в его дом.
Посол вытянул из-за пазухи свиток и положил его перед отцом Боквилвой. Тот даже не пошевелился.
— Открой, если ты сомневаешься в моих словах! — настойчиво приказал отец Том.
— Вовсе не сомневаюсь, отец Том, — тихо ответил Боквилва. — Но мы связаны и другим обязательством, которое превосходит даже наш долг перед милордом аббатом.
— Не может быть такого. О каком обязательстве ты говоришь?
— Наш долг перед Папой.
— Папа не властен над Греймари, — тут же возразил другой монах, — и никогда не был властен.
— Вот как? — с улыбкой посмотрел на него отец Боквилва. — И откуда же ты узнал об этом, брат Мелансо?
— Как!? Аббат, отец наш, сказал нам об этом!
Отца Боквилву так и подмывало колко ответить, но он сдержался и произнес только:
— Мы считаем, что он ошибается.
— Он не может ошибаться, он — аббат, — мгновенно парировал отец Том.
— Не может? — отец Боквилва снова повернулся к нему, удивленно вскинув брови. — Так значит, он непогрешим?
— Уж наверное, не в пример мудрее тебя! — покраснел отец Том.
— Это почему же? Он был избран не Богом и не за свои познания, отче, — он был избран всей братией, по полному согласию, и в основном за его умение заставить нас трудиться сообща во славу Божью, а вовсе не за теологические суждения.
— Избрав его за первое, ты избрал его и для второго!
— Я выбирал его аббатом, а не королем, святой отец, — покачал головой отец Боквилва.
Отец Том выпрямился, его лицо потеряло всякое выражение.
— Ну вот, мы и добрались до самой сути. Наш добрый лорд аббат не ищет королевской власти, отец Боквилва, он всего лишь хочет, чтобы Их Величества руководствовались добродетелью.
— Quid est,[3]когда он решит, что их действия неправильны, они должны будут отступиться, — перевел на свой лад отец Боквилва.
— А разве это неверно?
— Вообще-то, верно, — кивнул Боквилва, — пока не приведет к тому, что лорд аббат пожелает, чтобы его указания Их Величествам поступать так-то и так-то беспрекословно выполнялись.
— И что же в этом плохого? — вызывающе спросил отец Том.
— А то, что у нашего лорда аббата возникнет искушение править, — сказал, как припечатал, отец Боквилва. — В то время как его удел — дела духовные, но не мирские.
— Но мир должен жить в согласии е духом!
— Должен, но по доброй воле, а не по принуждению. Когда добродетель торжествует силой, она перестает быть добродетелью.
— Так говоришь, наш аббат не прав? — проворчал низенький, мускулистый монах.
— Я говорю, что он близок к тому, чтобы согрешить, — невозмутимо ответил отец Боквилва.
— Изменник! — коротышка, выпрыгнув из-за стола, выхватил из-под плаща дубинку. Стол перевернулся, монахи повскакивали с мест, хватаясь за посохи.
— Нет, брат Эндрю! — отец Том, вскинув руку, остановил удар, и чуть не схватившиеся в рукопашной монахи разделились на две вооруженные шеренги. Гости свирепо зыркали на хозяев, те настороженно следили за каждым движением своих бывших товарищей. Наконец отец Том достаточно совладал со своим гневом, чтобы обратиться к отцу Боквилве:
— Я знаю тебя достаточно долго и потому уважаю твое мнение: ты считаешь, что ты прав, хотя и ошибаешься. Но подумай и о другом, отче, — ты и твои товарищи обрели свою силу, свои особые умения, лишь благодаря заботе и вниманию, которыми вас окружил орден.
Отец Боквилва не пошевелился, не проронил ни слова. Молчание столь затянулось, что седовласый отец Арнольд наконец не выдержал:
— Мы обязаны вам этой наукой — и может быть, даже самой жизнью, ибо любого из нас обезумевшая толпа могла бы отправить на костер, не защищай нас монастырские стены.
— Так вернитесь под эту защиту! Вы не имеете права выставлять ваш дар напоказ всему свету, коли львиная доля ваших сил принадлежит ордену!
— Но мы не покидали орден, — медленно проговорил отец Боквилва, — и не желаем этого. Мы всего лишь основали новую обитель.
— На Греймари должна быть только одна обитель! Ты знаешь нужду в скрытности!
— И не сомневаюсь в ней. Не бойтесь огласки — мы не воспользуемся нашими умениями иначе, как в стенах этого дома, где никто, кроме нас, ничего не увидит.
— А если какой-нибудь крестьянин подсмотрит через щелку в стене? И расскажет соседям? Что тогда станет с каждым монахом?
— Мы знаем, как замазывать щели, — возразил отец Боквилва, — и как каждому из нас держать свой Щит, и как остерегаться случайно забредших сюда крестьянских мыслей. Уж не думаешь ли ты в самом деле, что мы такие беспечные?
— А что еще прикажешь думать о вас, покинувших наши пределы? — негодующе воскликнул отец Том. — Неужто ты не видишь, что наше аббатство, как Тело Христово, слабеет с потерей любого и каждого члена?
— Ах вот оно что, — негромко заметил отец Боквилва. — Не правота нашего ухода тревожит тебя, и не то, что миряне могут обнаружить наши секреты, а ослабление аббатства и аббата.
Отец Том промолчал, но его лицо потемнело от гнева.
— Где же здесь добродетель? — пробормотал отец Арнольд.
— Мы наговорили уже достаточно, — отец Том последним из гостей извлек из-под полы короткую дубинку. — Но решать эти вопросы лорду аббату, а не тебе, чьи знания не больше моих. А ты поступишь так, как тебе велено.
— Мы не отступимся от нашего Святейшего Отца, от Папы, — твердо возразил отец Боквилва.
— Так получай же! — вскричал отец Том, бросаясь на отца Боквилву.
Посох Боквилвы взметнулся, отражая удар, когда на его голову с треском опустилась дубинка брата Эндрю. Высокий священник повалился было, оглушенный, несмотря на свой стальной шлем, но подоспевший отец Арнольд подхватил его левой рукой, отражая посохом в правой следующий удар брата Эндрю. Отец Том обрушил на противника еще один удар, но брат Отто отбил его своим посохом и тут же, молниеносно обернувшись, перехватил удар брата Виллема — а отец Том уже снова занес дубину. Отец Боквилва потряс головой и защищаясь, поднял свой посох, медленно и неуверенно, но этого хватило. Брат Феннел перехватил дубинку брата Эндрю сзади, коротышка с ревом обернулся и чуть-чуть не оглушил его сокрушительным ударом — но высокий монах парировал и контратаковал.
