— Я все забрал. Вы целы? — прокричал он.
На лбу у Кэла виднелась большая царапина, а на носу у него собирались, стекая вниз, капельки крови.
Уилл кивнул, бросив взгляд за спину Кэла.
— Пригнитесь! Караульный вагон! — предупредил он, потащив за собой брата.
Вжавшись в стену туннеля, они наблюдали, как в их сторону направляется свет. Он лился из окон караульного вагона, оставляя широкие освещенные квадраты на стенах по ходу поезда. Вагон пронесся мимо, на долю секунду вырвав из темноты их силуэты. Когда поезд на полной скорости промчался мимо и свет постепенно потух, становясь все слабее и слабее, пока совсем не исчез, Уилла охватила невыносимая тоска — теперь все кончено.
В непривычной тишине он встал и размял ноги. Он так привык к качке на поезде, что теперь земная твердь казалась ему в новинку.
Втянув носом воздух, Уилл собирался что-то сказать остальным, как вдалеке поезд издал несколько протяжных гудков.
— Это что такое? — спросил он.
— Прибывает на станцию, — ответил Кэл, который все еще смотрел в темноту, туда, где они последний раз видели поезд.
— А ты откуда знаешь? — спросил его Честер.
— Мой… наш дядя мне рассказывал.
— Твой дядя? Он может нам помочь? Где он? — Честер засыпал Кэла вопросами, и на лице его отражалась надежда на то, что, возможно, кто-то сумеет прийти им на помощь.
— Нет, — отрезал Кэл, хмуро глядя на Честера.
— Почему нет? Не понимаю…
— Нет, Честер, — резко вмешался Уилл, качая головой.
Его другу сразу стало ясно, что лучше бы он держал рот на замке.
Уилл повернулся к брату:
— Так что теперь? Когда поезд прибудет, они выяснят, что Честер пропал. И что тогда?
— Ничего, — пожал плечами Кэл. — Дело сделано. Они поймут, что он выпрыгнул. Они же знают, что одному ему тут долго не протянуть… в конце концов, он же просто верхоземец. — Усмехнувшись, Кэл продолжал говорить, словно Честера тут и не было. — Они не станут посылать поисковый отряд или еще что.
— Почему ты в этом так уверен? — продолжал пытать брата Уилл. — Разве они не подумают, что он сразу пошел назад, в Колонию?
— Мысль неплохая, но даже если бы ему удалось туда добраться — причем пешком, угри попросту подстрелили бы его уже на подходе, — пояснил Кэл.
— Угри? — спросил Честер.
— Стигийцы — так колонисты их называют, когда те не слышат, — объяснил Уилл.
— Да, точно, — произнес Честер. — Ну и в любом случае, я в это отвратное место больше ни за что не вернусь. Ни за что в жизни, черт возьми! — твердо добавил он, глянув на Кэла.
Кэл не ответил, надевая рюкзак, а Уилл взял за лямки другой, оценивая его вес. Рюкзак, доверху набитый снаряжением, запасами пищи и светосферами, был тяжел. Уилл перебросил его за спину, сморщившись, когда лямка вонзилась в раненое плечо. Припарки, которые прикладывал ему Имаго, сотворили чудеса, но стоило чуть надавить — и рана ужасно разболелась. Уилл попытался отрегулировать лямки так, чтобы большая часть веса пришлась на здоровое плечо, и мальчики отправились в путь.
Немного погодя Кэл быстрым шагом направился вперед, оставив позади Уилла и Честера, наблюдавших, как подпрыгивающая фигурка двигается сквозь лежавшую перед ними мрачную полутьму. Вдвоем они, не торопясь, шли между огромными металлическими рельсами.
Они так много хотели сказать друг другу, но теперь, когда остались вдвоем, казалось, ни один не знал, с чего начать. Наконец Уилл решился.
— Нам надо бы поговорить, — неуверенно произнес он. — Пока ты был в тюрьме, случилось столько всего…
Уилл начал рассказывать о своей семье — своей настоящей семье, которую он впервые встретил в Колонии, и о том, каково было с ними жить. Потом он припомнил, как они с дядей Тэмом планировали спасти Честера:
— Такой был кошмар, когда все провалилось. Я просто глазам не поверил, когда увидел, что Ребекка заодно со сти…
— Эта мелкая уродина! — взорвался Честер. — Тебе разве не приходило в голову, что у нее не все дома? За все эти годы, что вы вместе росли?
— Ну, я думал, она странноватая, но тогда мне казалось, что все младшие сестрицы такие, — признался Уилл.
— Странноватая? — повторил Честер. — Она же чертова психичка! Ты же, наверное, знал, что она тебе не настоящая сестра?
— Нет, откуда мне было знать? Я… Я даже не знал, что меня самого усыновили и откуда я на самом деле.
— Разве ты не помнишь, как твои родители принесли ее домой, в первый раз? — удивленно спросил Честер.
— Нет, — задумчиво ответил Уилл. — Кажется, мне четыре года тогда было. Ты сам-то сколько помнишь с тех времен, когда тебе было столько же?
Честер что-то промычал, будто слова Уилла не вполне его убедили, а Уилл продолжил рассказывать о последующих событиях. Устало следуя за Уиллом, Честер внимательно слушал. Наконец Уилл дошел до спора с Имаго, когда ему и Кэлу предстояло решить, вернутся ли они в Верхоземье или спустятся в Глубокие Пещеры.
Честер кивнул.
— Так мы и попали на Вагонетный поезд, с тобой вместе, — закончил Уилл, завершив свой рассказ.
— Ну, я рад, что ты тут оказался, — улыбнулся его друг.
— Я не мог тебя бросить, — сказал Уилл. — Должен был убедиться, что ты жив и здоров. Это самое меньшее, что я мог…
Голос Уилла дрогнул. Он пытался выразить свои чувства, свое сожаление о том, через что пришлось пройти Честеру.
— Знаешь, они меня били, — вдруг сказал Честер.
— Что?
— Когда они меня снова поймали, — произнес он так тихо, что Уилл едва смог расслышать, — то снова бросили в Тюрьму и стали избивать дубинками… много-много раз, — вновь продолжил Честер. — Иногда Ребекка приходила посмотреть.
— Боже, нет, — пробормотал Уилл.
Еще несколько шагов они прошли молча, перебираясь через массивные шпалы.
— Они сильно тебя ранили? — в конце концов спросил Уилл, страшась ответа.
Честер ответил не сразу:
— Они очень были злы на нас… на тебя в основном. Много чего про тебя кричали, пока избивали меня, говорили, ты из них дураков сделал. — Честер тихо откашлялся и сглотнул. Слова его стали путаться. — Это… я… они…
Он резко втянул воздух уголком рта:
— До смерти они меня никогда не избивали, и я понял, что у них для меня приготовлено что-то куда хуже. — Честер замолчал, вытирая нос. — А потом этот старый стигиец приговорил меня к Изгнанию, и это было еще страшнее. Я был так напуган, что совсем расклеился.
Честер смотрел в пол, словно совершил что-то, чего теперь стыдился. Он продолжал говорить, и в его голосе появились нотки холодного, контролируемого гнева, решимости:
