— Но, Лойел, ты всегда говорил, что я сама должна заботиться о своей лошади, — запротестовала она.
— А сейчас я говорю, чтобы вы шли отдыхать. Если вы не в состоянии позаботиться о себе, то о лошади я лучше позабочусь сам.
Она понимала, что, наверное, выглядит ужасно, если Лойел так настойчиво отправлял ее отдыхать.
— Спасибо. — Вымученная улыбка чуть тронула ее губы.
Да, она и впрямь чувствовала себя ужасно, была просто убита.
Чувство бессильного гнева переполняло ее. Как она ненавидела Джесси!
Громадный холл был пуст, из кухни раздавалось пение Тэнси, откуда-то слышались звуки телевизора. Наверное, дядя Гарлен смотрел одно из развлекательных шоу, до которых был большой охотник. Роанна тихо поднималась по ступенькам, надеясь, что никого не встретит по дороге в свою комнату. Ее спальня была в задней части дома вдали от всех остальных, предстояло только миновать комнату тети Глории и дяди Гарлена. Дверь была открыта, и оттуда слышались голоса бабушки и тети Глории. Прислушавшись, Роанна различила еще голос Бесси, экономки, которая распаковывала вещи Глории. Роанне не хотелось видеть никого из них, особенно тетю Глорию, которая постоянно к ней цеплялась. Изменив свой путь, она проскользнула через двустворчатые двери на галерею верхнего этажа, которая опоясывала дом.
Как теперь, после того, что увидела, она будет смотреть на Джесси? А если не сможет удержаться и расцарапает ее глупое, ненавистное лицо?!
То, что проделывали Джесси и этот мужчина на лужайке, повергло ее в шок. Не то чтобы она была совсем не осведомлена в этих делах — все-таки несколько раз смотрела фильмы для взрослых, — но в них не показывали ничего слишком откровенного, сцены секса были очень красивы и сопровождались романтической музыкой.
А в действительности все было грубо и примитивно до отвращения. Приняв душ, Роанна свернулась калачиком на кровати, не в силах унять дрожь.
Должно быть, она задремала, потому что, когда открыла глаза, в комнате уже сгущались сумерки. Роанна поняла, что опоздала на ужин.
Странно, но чувствовала она себя гораздо спокойнее, даже ощущала что-то вроде голода — редкий случай! — и решила спуститься в кухню перекусить. Она знала, что Тэнси уже ушла домой, а в огромном холодильнике, как всегда, полно еды.
В кухне действительно никого не было. Она уже приканчивала холодную цыплячью ножку, когда дверь открылась и в кухню вошел Уэбб. Он выглядел усталым, пальто было перекинуто через плечо, галстук отсутствовал, а две верхние пуговицы на рубашке расстегнуты. Сердце Роанны привычно забилось. Даже усталый и небрежно одетый, для нее он лучше всех;
— Что я вижу — ты проголодалась! Глазам своим не верю, — сказал он с веселым изумлением.
— Хочу быть сильной и здоровой. — Что-то в ее голосе заставило Уэбба насторожиться.
— Чем ты занималась сегодня? — Он взял из буфета стакан и открыл холодильник, чтобы налить себе чаю со льдом.
— Ничем особенным, — она выдавила из себя улыбку, — за завтраком меня опять учили жить.
— Бабушка и тетя Глория? Она сокрушенно кивнула. Рассмеявшись, он опустился на стул.
— И чем все закончилось?
— Меня выгнали из-за стола. — Она начала крошить булочку.
— А ты успела съесть что-нибудь?
Роанна скорчила гримасу.
— Конечно — булочку и еще несколько кусков тунца.
— Целую булочку?
— Ну, не совсем целую…
— Столько же, сколько ты съела сейчас? Она посмотрела на раскрошенный хлеб на стаде и с облегчением ответила:
— Нет, больше. И два куска тунца.
— — Ас тех пор ты что-нибудь ела?
Она покачала головой.
Уэбб обнял ее худые плечи, и Роанна ощутила его тепло и силу. Ее взлохмаченная голова прижалась к его груди, и девушка почувствовала блаженство. Когда она была ребенком, его объятия были единственным убежищем для маленькой, никем не любимой девочки. Теперь она выросла, и легкий мускусный запах его тела кружил голову и заставлял сердце биться частыми толчками.
— Детка, ты должна нормально питаться, — мягко сказал он. — Я понимаю, ты расстроилась и у тебя пропал аппетит, но так же нельзя! Посмотри на себя, ты опять похудела. Если ты не начнешь нормально есть, то заболеешь, и у тебя не будет сил управляться с лошадьми. Ты этого хочешь?
— Нет.
— Тогда ешь!
Она горестно взглянула на недоеденную ножку цыпленка.
— Я пытаюсь, но мне не нравится, как пахнет еда, потом, все всегда делают замечания, что я не так ем, кусок застревает в горле.
— Ты ела тосты утром вместе со мной, и ничего; тебя как будто не застревало.
— Но ты же не учил хорошим манерам и не дела из меня посмешище!
Он погладил ее спутанные волосы. Бедная маленькая Ро. Ей так хотелось услышать доброе слово от тети Люсинды, но она была слишком гордой, чтобы показать это. Дикий цветок, выросший на подстриженном газоне парка. Никто не удосужился подобрать к ней ключ. А ведь она не должна была добиваться любви своей семьи — тете Люсинде просто следовало любить ее такой, какая она есть. Но для бабушки примером совершенства была другая внучка, Джесси, и она не скрывала, что Роанна для нее всегда на втором месте. Уэбб сжал губы. Джесси — самовлюбленная эгоистка, и он уже устал ждать, когда она переменится.
Бедняжка Ро. Повинуясь бессознательному порыву жалости, он посадил ее к себе на колени, как делал это, когда она была совсем маленькой. Господи, до чего худа! Уэбб без труда обхватил ее талию своими длинными пальцами. Он знал, что она могла обратиться за защитой только к нему, ему нравился ее природный ум и милое озорство, которое тетя Люсинда так хотела заключить в рамки светского поведения. Роанна прижалась к нему, как котенок, и потерлась щекой о рубашку. Уэббу она все еще казалась ребенком, нуждающимся в защите, но… она уже не ребенок. Он сверху видел часть ее нежной щеки, длинные темные ресницы, висок с пульсирующей голубой жилкой. Видел ее гладкую нежную кожу цвета розового перламутра. Маленькие груди твердо приподнимали ткань блузки; круглые ягодицы прижимались к его бедрам. Он ощутил смутное желание и незаметно отодвинул ее, чтобы девочка не почувствовала того, что с ним происходит. Для своего возраста Иоанна была совершенно неискушенной, у нее никогда не было парня, и он сомневался, целовалась ли она когда-нибудь. Боже упаси напугать ее. Последний раз он занимался любовью с Джесси больше четырех месяцев назад, если то, чем они занимались в постели, можно назвать любовью, скорее противоборство, желание взять верх над партнером. Он даже сомневался, знает ли Джесси, что люди занимаются любовью в основном для того, чтобы получить удовольствие и дать его другому. Он был молод, здоров, и четыре месяца воздержания сделали его крайне возбудимым. Справившись с собой, он заговорил:
— Давай условимся, Ро. Начиная с завтрашнего дня никто не будет делать тебе замечаний, я приму меры. Но ты должна будешь есть столько, сколько едят нормальные люди.
