Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
Придя в Биркенау, Лале с удивлением узнает, что сам Хустек занимается отбором тех, кого пошлют на клеймение к Лале и Леону. Они принимаются за работу, а Барецки разгуливает взад-вперед вдоль шеренги юношей, стараясь выслужиться перед начальником. Неожиданный вопль какого-то юноши, которому Леон делает татуировку, пугает измученного парня. Он роняет инструмент и наклоняется, чтобы поднять его, но в это время Барецки ударяет его в спину прикладом винтовки и толкает лицом на землю. Потом ставит ногу ему на спину и надавливает.
— Мы быстрее сделаем работу, если вы позволите ему подняться и продолжать, — говорит Лале, видя, как тяжело и часто дышит Леон под сапогом Барецки.
К ним устремляется Хустек и бурчит что-то Барецки. Когда Хустек исчезает, Барецки с кривой ухмылкой сильней придавливает спину Леона, а потом убирает ногу с его спины.
— Я всего лишь смиренный слуга СС. Ты, Татуировщик, сейчас под протекцией политотдела, подотчетного только Берлину. Тебе повезло в тот день, когда француз представил тебя Хустеку и рассказал, что ты такой умный, говоришь на всех этих языках.
Лале ничего не отвечает и продолжает заниматься своим делом. Измазанный в грязи Леон, кашляя, поднимается с земли.
— Ну что, Татуировщик, — говорит Барецки с той же кривой ухмылкой, — останемся друзьями?
* * *
Преимущество службы татуировщика заключается в том, что Лале знает сегодняшнее число. Оно написано на бумагах, которые ему дают каждое утро и которые он возвращает каждый вечер. Не только документы говорят ему об этом. Воскресенье — единственный день на неделе, когда других заключенных не заставляют работать. Тогда они слоняются по лагерю или остаются около своих бараков, собираясь в небольшие группы. В лагере возникают дружеские связи.
И вот в воскресенье он видит ее. И сразу ее узнает. Она с группой девушек — все с бритыми головами, в одинаковой простой одежде — идет ему навстречу. Она ничем не отличается от остальных, за исключением глаз. Черных. Нет, карих. Он никогда не видел таких темных карих глаз. Во второй раз они заглядывают друг другу в душу. Сердце Лале на миг останавливается. Они никак не могут оторвать взгляд друг от друга.
— Татуировщик! — Нарушив очарование, Барецки кладет руку на плечо Лале.
Заключенные отходят в сторону, не желая быть рядом с эсэсовцем или заключенным, с которым тот разговаривает. Стайка девушек разбредается, остается она одна. Она смотрит на Лале, он смотрит на нее. Барецки переводит взгляд с одного на другого, и каждый ждет, когда кто-то отойдет в сторону. Барецки понимающе улыбается. Одна из подруг отважно выходит вперед и тащит девушку за собой.
— Очень мило, — говорит Барецки, когда они с Лале отходят.
Лале не обращает на него внимания, стараясь сдержать приступ ненависти.
— Хочешь встретиться с ней? — (Лале опять отказывается отвечать.) — Напиши ей, скажи, что она тебе нравится.
Неужели он думает, что я такой глупый?
— Я дам тебе бумагу и карандаш и передам ей письмо. Что скажешь? Знаешь, как ее зовут?
34902.
Лале идет дальше. Он знает: любого заключенного, пойманного с ручкой или бумагой, ждет смерть.
— Куда мы идем? — Лале меняет тему разговора.
— В Освенцим. Герру доктору нужны еще пациенты.
Лале пробирает дрожь. Он вспоминает мужчину в белом халате, его волосатые руки на лице красивой девушки. Никогда прежде слово «доктор» не вызывало у Лале такой тревоги.
— Но сегодня воскресенье.
— О-о, ты думаешь, раз другие не работают в воскресенье, ты тоже можешь бездельничать? Хочешь обсудить это с герром доктором? — Барецки заливается визгливым смехом, отчего по спине у Лале бегут мурашки. — Прошу, сделай это ради меня, Татуировщик. Скажи герру доктору, что это твой выходной. А я повеселюсь.
Лале знает, когда нужно замолчать. Он ускоряет шаг, несколько отдаляясь от Барецки.
Глава 4
По пути в Освенцим Барецки пребывает в приподнятом настроении и забрасывает Лале вопросами.
— Сколько тебе лет? Что ты делал раньше — до того, как тебя сюда привезли?
По большей части Лале отвечает вопросом на вопрос: он уже знает, что Барецки любит говорить о себе. Лале выясняет, что охранник всего на год моложе его, но на этом сходство кончается. Он говорит о женщинах, как подросток. Лале решает, что это различие между ними может ему пригодиться, и начинает исподволь учить его приятным манерам.
— Вы когда-нибудь дарили девушке цветы? — спрашивает Лале.
— Нет, а зачем?
— Затем что им нравятся мужчины, которые дарят цветы. Лучше даже самому их собрать.
— Ну, не стану я этого делать. Меня поднимут на смех.
— Кто? Хотите сказать, другие мужчины?
— Ну да. Подумают, я хлюпик.
— А что, по-вашему, подумает девушка, когда получит цветы?
— Какая разница, что она подумает? — Ухмыльнувшись, Барецки трогает себя за пах. — Это все, что мне от них надо, и все, что им надо от меня. Я-то в этом понимаю.
Лале уходит вперед. Барецки догоняет его:
— В чем дело? Я сказал что-то не то?
— Правда хотите, чтобы я ответил?
— Угу.
Лале поворачивается к нему:
— У вас есть сестра?
— Угу, — отвечает Барецки, — две.
— Разве вы хотите, чтобы другие мужчины обращались с вашими сестрами так, как вы обращаетесь с девушками?
— Пусть только кто-нибудь попробует сделать это моей младшей сестричке, и я убью его. — Барецки вынимает из кобуры пистолет и несколько раз выпаливает в воздух. — Пристрелю мерзавца!
Лале отскакивает назад. Вокруг разносится эхо от выстрелов. Барецки тяжело дышит, у него покраснело лицо и потемнели глаза.
Лале поднимает руки:
— Уловил. Есть о чем подумать.
— Не хочу больше об этом говорить.
* * *
Лале выясняет, что Барецки не немец, он родился в Румынии, в небольшом городке близ границы со Словакией, всего в нескольких сотнях километров от Кромпахи, родного города Лале. Барецки сбежал из дому в Берлин, вступил в гитлерюгенд, а затем в СС. Он ненавидит отца, жестоко избивавшего его, братьев и сестер. Он по-прежнему беспокоится о сестрах — одной младшей и одной старшей, — которые живут дома.
Позже в тот вечер, на обратном пути в Биркенау, Лале тихо говорит:
— Если не возражаете, я воспользуюсь вашим предложением дать мне бумагу и карандаш. Ее номер 34902.
После ужина Лале бесшумно проскальзывает в блок 7. Капо сердито смотрит на него, но ничего не говорит.
Лале делится с товарищами по бараку дополнительным вечерним пайком — это всего лишь несколько сухарей. Заключенные разговаривают, обмениваются новостями. Как обычно, верующие приглашают Лале к вечерней молитве. Он вежливо отказывается, и его отказ вежливо принимается. Это привычная процедура.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
