Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 130
– Но мы не проживем без этой работы.
– Тогда постарайтесь хотя бы работать в помещении с вентиляцией.
Вернулся бывший студент-медик и поставил на столик рядом с креслом хрустальный стакан с водой.
«Неужели так сложно подать стакан отцу?» – разозлилась я.
Видимо, парень не знал, что отец на их стороне. Если бы отец не был столь сильно болен, он бы целый вагон таких вот спрятал в нашей задней спальне.
Кац вытряхнул на ладонь отца таблетку из пузырька и улыбнулся.
– Денег не нужно.
Значит, так они это делают? Ловят клиента на крючок, а потом запрашивают завышенную цену.
В наших учебниках описывались самые разные стратегии, которые использовали евреи, чтобы уничтожить репутацию трудолюбивых немцев. Они подмяли под себя мир медицины. Мои профессора говорили, что евреи держат результаты своих исследований при себе и делятся ими только в своем кругу.
Пока отец принимал таблетку, я разглядывала корешки книг. «Клиническая хирургия». «Стадии развития эмбриона человека и беспозвоночных». Целая полка томов в зеленом кожаном переплете с такими названиями, как «Атлас заболеваний покровов наружного глазного яблока», «Атлас сифилиса и венерических заболеваний».
– Любите читать? – полюбопытствовал Кац.
– Герта скоро заканчивает медицинский институт, – поделился с ним отец. – Она на ускоренном курсе. Интересуется хирургией.
Я отличилась на всех немногочисленных курсах хирургии, которые мне дозволялось посещать, но специализироваться на хирургии при национал-социализме женщинам не разрешалось.
– Ах вот как, – улыбнулся Кац. – Хирургия – королева медицины. Так, по крайней мере, считают хирурги. – Он взял с полки один из томов в зеленом переплете. – «Атлас общей хирургии». Не читали?
Я промолчала, а Кац протянул том мне. Похоже, кто-то из евреев все же делится.
– Вернете, когда все изучите, и я дам вам другую, – предложил Кац.
Я не притронулась к тому. «Что скажут люди, если я возьму книгу у еврея?»
– Вы слишком щедры, господин доктор, – пробормотал отец.
Кац так и не опустил книгу.
– Я настаиваю.
Книга в мягком кожаном переплете с выдавленными золотыми буквами явно была тяжелой.
«Могу ли я ее взять?» – Я хотела получить эту книгу даже сильнее, чем ее прочитать. У меня были учебники. Страшные, потрепанные, с нацарапанными другими людьми пометками на полях и с застрявшими между страницами хлебными крошками. Эта книга была прекрасна сама по себе. Здорово, если бы меня с ней увидели. Войти в класс и небрежно бросить «Атлас общей хирургии» на парту. Мама бы разозлилась на отца за то, что он позволил мне ее взять, но одно появление перед сокурсниками с такой книгой того стоило.
Я взяла книгу и отвернулась.
– Герта у нас неразговорчивая, – объяснил отец. – И быстро читает. Она очень скоро вернет вашу книгу.
Книга оказалась весьма полезной, и многие моменты в ней описывались более подробно, чем в наших учебниках. Меньше чем за неделю я проштудировала ее от раздела «Воспаление и восстановление тканей» до «Рака лимфатических систем». Текст и цветные таблицы позволили разобраться в состоянии отца.
Эпителиома. Саркома. Радиевая терапия.
Дочитав последнюю главу «Ампутация и протезирование» и решив две описанные там задачи, я отправилась к лекарю, чтобы вернуть книгу и в надежде получить еще одну.
На подходе к дому я обнаружила, что парадные двери распахнуты. Эсэсовцы выносили и складывали на тротуар картонные коробки с книгами, черную докторскую сумку и плетеную детскую коляску. Кто-то наигрывал на рояле народную немецкую песню.
Я прижала книгу к груди и вернулась домой – Кац уже не сможет потребовать ее назад. Аресты ни для кого не были секретом и чаще всего происходили по ночам. Конечно, неприятно смотреть, как чье-то имущество конфискуют подобным образом, но евреев предупреждали, они были в курсе требований фюрера. Пусть правила были жесткими, но о них все знали, и они разрабатывались на благо Германии.
Не прошло и недели, как я случайно стала свидетелем заселения в тот дом семейства с пятью сыновьями и одной дочерью.
Маме нравилось работать в мясной лавке ее брата Хайнца, поэтому она и меня к нему пристроила. Лавка располагалась в богатом районе города за мостом Оберкасселя. Она была маленькой, и каждый свободный квадратный дюйм занимал товар. Дядя, как носки на бельевой веревке, развесил снаружи окорока и длинные свиные реберные серединки, выложил распластанные вспоротые свиные туши с выскобленными и отдельно расфасованными потрохами.
Вначале мне становилось дурно от этой картины, но со временем, как студентка мединститута, я научилась видеть красоту в малоприятных вещах. Срез ребер цвета слоновой кости в расширенной грудной клетке. Голова теленка (он как будто спит) с бахромой черных ресниц на фоне мокрой шкуры.
– Я могу пустить в дело все – от носа до хвоста, – любил повторять дядя Хайнц. – Все, кроме визга.
Он разделывал и варил свинину целый день напролет. Окна запотевали, запах был тошнотворный и одновременно сладкий, именно такой, какой можно почувствовать только в мясной лавке.
После того как большинство евреев покинули город, наша лавка осталась одной из немногих, где торговали качественным товаром, и дела с каждым днем шли все лучше.
Как-то днем Хайнц сообщил столпившимся у прилавка покупательницам весьма полезную новость:
– Дамы, вам лучше отправиться на площадь. Там сейчас распродажа вещей со складов. Я слышал, фрау Брандт отыскала соболью шубу на шелковой подкладке, так что поторопитесь.
О том, что вещи конфискованы у евреев, не говорилось, но все об этом знали.
– Это просто ужасно, что у людей вот так забирают вещи, – пробурчала тетя Ильза, жена Хайнца.
Она старалась как можно реже появляться в лавке, а когда приходила, всегда приносила мне баночку клубничного варенья, которое я как-то раз похвалила. Тетя Ильза, несмотря на теплую погоду, плотно запахнула жакет и пробыла в лавке всего две минуты.
– Грех рыться в чужих вещах, как будто их хозяева уже умерли.
Тетя оплачивала большую часть моего обучения в медицинском институте. Высокая, худая, с очень маленькой, в сравнении с туловищем, головой, она походила на самку богомола. Мать оставила Ильзе значительную сумму денег, которые та тратила осторожно, хотя дядя, конечно, ворчал по этому поводу.
Хайнц улыбнулся, и его свинячьи глазки утонули в складках жира.
– О, Ильза, можешь не волноваться, они, скорее всего, уже мертвы.
Покупательницы отвернулись, но я понимала, что дядя прав. Если Ильза не будет соблюдать осторожность, ее вещи в итоге окажутся в одной куче с вещами евреев. И золотой крестик на шее не поможет. Знала ли она о том, что делает Хайнц в холодильной комнате? Возможно, да. На бессознательном уровне, как теленок, который начинает проявлять беспокойство в день забоя скота.
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 130
