Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
Правый глаз у Кальвина заплыл, однако левым он все же успел заметить пикап Эгги, одиноко застывший на стоянке.
Через пять часов Кальвину наконец разрешили позвонить по таксофону окружной тюрьмы Шелби в Бокс-Хилл, матери. Не вдаваясь в детали, он сообщил, что находится в тюрьме, что его обвиняют в сопротивлении полиции, а это, если верить одному из соседей по камере, тянуло лет на десять тюремного заключения. Он сообщил также, что Эгги находится в больнице Милосердия с проломленным черепом. А вот где теперь Роджер, он понятия не имеет. О Бейли Кальвин вообще не упомянул.
Этот телефонный звонок переполошил всю общественность маленького городка, и примерно через час в Мемфис выехала машина с друзьями, твердо намеренными разобраться, что же произошло. Они узнали, что Эгги сделали операцию по удалению гематомы головного мозга и что его тоже обвиняют в сопротивлении полиции. Врач сказал семье, что парня продержат в больнице еще неделю, это как минимум. Страховки у семьи не оказалось. Пикап забрали полицейские, а процедуры, связанные с его возвращением владельцу, требовали выполнения практически невыполнимых условий.
Родные Кальвина узнали, что парня могут выпустить под залог в пятьдесят тысяч долларов – суммы для них совершенно нереальной, неподъемной. И если не удастся собрать достаточно денег, чтобы нанять хорошего адвоката из Мемфиса, защищать Кальвина будет предоставленный властями бесплатный законник. Только к концу дня дяде наконец разрешили поговорить с Кальвином в тюремной комнате для свиданий с родственниками. На парне был оранжевый спортивный костюм, оранжевые резиновые шлепанцы для душа, и выглядел он просто ужасно. Лицо распухшее, сплошь в синяках, правый глаз заплыл. Он был испуган, подавлен и не слишком вдавался в детали происшествия.
А о Роджере по-прежнему не было слышно.
Через два дня пребывания в больнице Бейли быстро пошел на поправку. Да, правая нога оказалась сломана, но не раздавлена, остальные повреждения сводились к небольшим порезам и синякам. Его работодатель сам нанял машину «скорой», и уже в субботу, около полудня, Бейли вывезли из Методистской больницы Мемфиса и доставили домой, к матери, в Бокс-Хилл, где его приветствовали, как отпущенного на свободу военнопленного. И лишь позже, через несколько часов, он узнал об усилиях, предпринятых его друзьями, чтобы сдать кровь и помочь ему.
Еще через восемь дней домой прибыл Эгги, для долечивания. Врач обещал, что парень непременно поправится, просто понадобится время. Адвокат умудрился свести все обвинения к простому участию в драке. С учетом повреждений, нанесенных парню полицией, это было справедливо. Эгги навестила любимая девушка, но лишь для того, чтобы сказать: между ними все кончено. Легенда о дорожных подвигах друзей и их развлечениях в стрип-клубе Мемфиса будет преследовать их вечно, как она решила, а потому и речи быть не могло о продолжении отношений. Сыграли свою роль и слухи о том, что Эгги, получивший удар по черепушке, наверняка тронулся умом. К тому же его девушка уже успела положить глаз на другого парня.
Кальвин вернулся в округ Форд три месяца спустя. Его адвокату удалось изменить обвинение в серьезном уголовном преступлении на обвинение в судебно-наказуемом проступке. И в результате Кальвина приговорили к трем месяцам исправительных работ на тюремной ферме в округе Шелби. Парень был далеко не в восторге, но перспектива предстать перед мемфисским судом и вновь встретиться там с полицией Мемфиса пугала еще больше. Если его сочли бы виновным в нападении на представителя власти при исполнении, пришлось бы просидеть за решеткой несколько лет.
К удивлению всех и каждого, в последующие за этой историей дни никакого окровавленного трупа Роджера Такера не было найдено ни в одном из глухих переулков Мемфиса. Мало того, его вообще не нашли, ни живым, ни мертвым. Да и не очень-то искали. Примерно через месяц после памятной поездки он вдруг позвонил отцу из телефона-автомата в предместьях Денвера. Сказал, что путешествует по стране автостопом, один, и прекрасно проводит время. Еще через два месяца его арестовали в Спокейне за кражу в магазине и приговорили к шестидесяти дням заключения в местной городской тюрьме.
Роджер вернулся домой примерно через год.
Поездка за Реймондом
Мистер Макбрайд владел небольшой мастерской по обивке мебели. Размещалась она в бывшем ледохранилище на Ли-стрит, в нескольких кварталах от площади в центре Клэнтона. Для перевозки диванов и кресел он использовал белый фургон «форд», по борту которого тянулась надпись: «МАКБРАЙД – ОБИВКА МЕБЕЛИ», выведенная крупными черными буквами, а под ней – номер телефона и адрес. Этот фургон, всегда чистенький и никуда особенно не торопящийся, стал неотъемлемой частью пейзажа Клэнтона, а мистер Макбрайд – человеком известным, поскольку другого обивщика в городе не было. Он редко одалживал свой фургон, хотя подобные просьбы поступали чаще, чем ему хотелось бы. Обычно он отделывался вежливым: «Нет, вы знаете, как раз сегодня у меня доставка».
А вот Леону Грейни он не отказал, и поступил так по двум причинам. Во-первых, обстоятельства, связанные с этой просьбой, можно было назвать необычными. Во-вторых, босс Леона на фабрике по производству ламп доводился Макбрайду троюродным братом. А с родственными отношениями в маленьком городке следует считаться. И вот, как договорились, Леон Грейни прибыл в мастерскую в среду, ровно в четыре, жарким июльским днем.
Большинство обитателей округа Форд слушали радио, а потому всем было известно, что в семье Грейни далеко не все благополучно.
Мистер Макбрайд вместе с Леоном подошел к фургону, протянул ему ключ и сказал:
– Теперь ты за него в ответе.
Леон взял ключ и кивнул:
– Премного обязан.
– Бак я заполнил. Чтобы доехать туда и обратно, бензина потребуется много.
– Сколько я тебе должен?
Мистер Макбрайд покачал головой, затем сплюнул на гравий возле машины.
– Ничего. За бензин плачу я. Просто пригонишь обратно с полным баком.
– Нет, мне было бы удобнее заплатить, – возразил Леон.
– Не пойдет.
– Что ж, тогда спасибо.
– И смотри, чтобы завтра к полудню фургон был здесь. Он мне нужен.
– Без вопросов. Не возражаешь, если я оставлю здесь свою машину? – Леон кивком указал на старенький японский пикап, примостившийся меж двух автомобилей на стоянке через улицу.
– Не возражаю.
Леон открыл дверцу и сел за руль. Завел мотор, поправил зеркала, устроился на сиденье поудобнее. Мистер Макбрайд подошел к дверце со стороны водителя, закурил сигарету без фильтра. Он стоял и смотрел на Леона.
– Знаешь, кое-кому здесь это может и не понравиться, – заметил он.
– Спасибо за предупреждение. Но эти здешние «кое-кто» меня не волнуют – Леон был озабочен и не в настроении разводить пустую болтовню.
– Лично я считаю, это неправильно.
– Еще раз спасибо. Верну к полудню, – тихо произнес Леон, сдал назад и вскоре уже ехал по улице. Он проверил тормоза и стал постепенно поддавать газу, желая понять, на что способна машина. И вот уже через двадцать минут оказался довольно далеко от Клэнтона, на дороге, вившейся среди холмов северной части округа Форд. Стоило миновать поселок Плезант-Ридж, как дорога из асфальтовой превратилась в насыпную, из гравия, дома становились все меньше, расстояния между ними – все больше. Вскоре Леон свернул на короткую дорожку к домику, напоминавшему коробку. У крыльца бурно разрослись сорняки, черепичная крыша давно нуждалась в ремонте. Это был родной дом Грейни. Тут он родился и вырос вместе со своими братьями – единственная константа в их печальной и хаотичной жизни. От боковой двери отходил полусгнивший дощатый настил – это чтобы его мать, Инесс Грейни, могла выбираться из дома в инвалидной коляске.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74