Хариза оглядывалась по сторонам, восхищаясь удивительными красками окружающей природы.
Она любила весну, когда повсюду цвели нарциссы и фиалки.
Она любила лето, когда, вот как теперь, над кустами жимолости вились пчелы, а в полях золотились колосья.
И она гордилась тем, что лишь благодаря отцу урожай зерновых в Моуделине оказался столь же отменным, как и в его собственном поместье.
«Жерве должен быть безмерно благодарен папеньке», — подумала она.
Они уже добрались до окраины деревни.
Заслышав цокот копыт, из ворот своего дома выбежал викарий и замахал руками.
Не дожидаясь указаний, кучер натянул поводья, и лошади остановились.
Викарий, начинающий седеть мужчина средних лет, подбежал к дверцам экипажа.
— Я как раз собирался к вам, полковник! — выпалил он.
— Мне очень жаль, викарий, — ответил мистер Темплтон, — но нас с Харизой пригласили пожить в Обители, и мы как раз туда направляемся.
У викария был такой взволнованный вид, что полковник не мог не спросить:
— Отчего вы хотели видеть меня? Случилось что-то из ряда вон выходящее?
— Я думаю, да, — кивнул викарий. — Мне, право же, совестно вас задерживать, но не могли бы вы на несколько минут войти в мой дом?
— Почему бы не войти? — ответил полковник.
— Это очень любезно с вашей стороны, — извиняющимся тоном сказал викарий. — Я ненавижу причинять кому бы то ни было беспокойство, но мне нужен ваш совет.
Кучер и лакей на запятках, конечно же, слышали его слова и, как только викарий распахнул ворота, развернули лошадей.
Экипаж покатил к крыльцу по неширокой дорожке.
Дом священника, построенный, наверное, лет пятьдесят назад, казалось, говорил: «Посмотрите, какой я красивый; здесь вам будет радостно и уютно».
Теперь, когда дети викария выросли и покинули родительский дом, в нем было еще и очень просторно.
Хариза невольно залюбовалась садом, который всегда был слабостью миссис Тейлор.
Переступив порог, гости сразу почувствовали аромат роз — ваза с цветами стояла на столике в передней.
Комната, куда привел их викарий, служила ему своего рода святилищем, где он сочинял свои проповеди.
Там тоже стояли цветы в вазах.
Вдоль стен выстроились высокие, до потолка шкафы, битком набитые книгами.
Год назад викарий занимался с Харизой английской литературой.
Он слыл чрезвычайно эрудированным человеком, и ей действительно было с ним интересно.
Обычно уроки не ограничивались только литературой; викарий затрагивал самые различные темы.
Харизе, несомненно, повезло, что в деревне обитал человек, который мог так много рассказать ей о мире.
И не только о современном; он поведал ей о развитии цивилизации, начиная с самых ее истоков.
Сегодня утром она уже встречалась с викарием, когда заходила в магазинчик, где могли приобретать все необходимое жители этих мест в радиусе нескольких миль.
Именно поэтому викарий не стал здороваться с ней второй раз.
— Он опустился в удобное кресло и сказал:
— Вы, наверное, хотите поскорее добраться до Обители, Хариза? Простите, что я вас задерживаю.
— Я никуда не спешу, — ответила девушка. — На самом деле, если говорить откровенно, ни у меня, ни у папеньки нет возможности там задерживаться.
И вдруг она заметила, что викарий ее не слушает.
Он смотрел на ее отца, и глаза выдавали его крайнее волнение.
— Так что же случилось, викарий? — спросил полковник.
— Сегодня утром я направился в Обитель, — начал свой рассказ викарий. — Мне пришлось немного подождать, потому что, как я понял, его светлость еще не спускался к завтраку, но в конце концов он меня принял.
Полковник внимательно слушал, сохраняя невозмутимость.
Но Хариза прекрасно знала, отец всерьез обеспокоен состоянием викария и ломает голову, что же такое могло случиться.
— Видите ли, — сказал священник, — я не имел чести познакомиться с маркизом раньше, потому что переехал сюда всего двенадцать лет назад.
— Все верно, это я помню, — заметил полковник. — И с тех пор мы не перестаем думать, что нам очень повезло со священником.
— Как вам известно, — продолжал викарий, — покойный маркиз был очень добр ко мне и почтил меня своей дружбой. Не покривив душой, могу сказать, здесь я был счастлив.
— И, я надеюсь, будете счастливы еще много лет, — уверил его полковник.
— Как раз по этому поводу я и хотел с вами посоветоваться.
Девушка заметила, что отец выпрямился в кресле.
Это означало, он весьма удивлен.
— Так что же случилось сегодня утром? — напрямую спросил он.
— Я поздоровался с его светлостью и сообщил ему, что являюсь приходским священником в его поместье, а посему надеюсь служить ему так же, как доселе служил его дяде.
Викарий умолк, и прошло немало времени, пока он заговорил вновь.
— Его светлость, по-видимому, не знал, что приход тоже относится к его владениям.
Когда я объяснил ему, что наследник, получивший титул маркиза Моуделина, имеет право сам назначать священника бенефиции и платить ему, он выразил удивление.
«Я не только приходской священник для жителей деревни и поместья, милорд, — сказал я, — но а личный капеллан вашей светлости».
Он смотрел на меня, но ничего не отвечал, и я стал объяснять:
«Дядюшка вашей светлости посещал службы в приходской церкви и всегда читал псалмы».
«Читал псалмы?»— воскликнул его светлость.
«Ну да, милорд, — ответил я. — Такова традиция, которая существует в течение жизни нескольких поколений».
— Ну конечно! — вставил полковник. — Я думал, ему об этом известно!
— Тогда я поведал его светлости, — продолжал викарий, — что раз в месяц провожу службу в большой часовне в Обители, потому что слугам не всегда удобно, особенно если маркиз устраивает прием, ходить в приходскую церковь.
— Этот обычай мне всегда представлялся весьма разумным, — вставила Хариза. — Многие служанки уже слишком стары, чтобы бежать в церковь, а потом обратно, когда днем много работы.
— Я как раз собирался объяснить это его светлости, — кивнул викарий, — когда он заявил, что привез из Франции собственного капеллана!
На какое-то время полковник и Хариза потеряли дар речи.
Потом полковник воскликнул:
— Собственного капеллана? Это что же — пока маркиз жил во Франции, он перешел в римско-католическую церковь? Вот уж не мог бы подумать!
