«Лишь двое не насытятся никак: любовник женщин и любитель знанья».
Джалаладдин Руми (1207–1273)Маленький городок террафермы Азоло лежал в долине между холмов и гор. Туман и солнце, облака и чистое небо над зелеными холмами можно было наблюдать с балюстрады Нижнего замка. В городке их было два. Верхний замок, более старый, походил на крепость, его постройки помнили древних римлян, он стоял на горе Рикко и был заброшен. От него тысячелетние стены спускались вниз, опоясывали весь город и тянулись вниз, к замку Катерины Корнаро, который королева благоустроила по своему вкусу.
– До Венеции всего два часа пути, но здесь воздух другой, и я чувствую себя свободнее, – мечтательно произнесла Катерина Венета, глядя на горы, – за это люблю и Азоло, и соседнее Тревизо.
– Будто смотришь на образ другого мира, – кивнул Джорджоне, – мира благостного. Здесь мысли становятся яснее, помню с детства эту благодать.
Они сидели на просторном балконе Нижнего замка поздним утром, пили холодный апельсиновый напиток и наслаждались вкусом только что собранной черешни.
– Почему вы поселили его отдельно, не у меня? Он приятный, этот художник Лотто, веселый. Скоро приедут молодые дамы… Дзордзи, тебе будет трудно одному всех развлекать.
– Надеюсь, дамы вообще не увидят Дзордзи, мы здесь не для того, чтобы тешить ваших бездельниц! – воскликнул Камилло запальчиво. Он вываливался из кресла, почти висел в воздухе, сложив на животе руки, похожие на огромные пухлые кошачьи лапы. Иногда он брал большую горсть черешни и забрасывал в рот все ягоды разом. – Этот Лотто пусть сначала покажет, на что способен. Я совсем не уверен, что он нам нужен, потому что чем меньше людей пока будет знать об идее Театра, тем лучше.
– Он хороший художник, десять лет провел у самого Джамбеллино! Я-то выдержал в его мастерской всего года два, – вступился за Лотто Джорджоне. – И он нам понадобится. Джулио, ты просто не понимаешь, сколько надо сделать, чтобы угодить тебе в этой работе, одному мне не справиться.
– И правда, мессир Камилло, уж кто другой, а Дзордзи знает.
– Ваше величество, важно не только то, как этот Лотто умеет рисовать или подбирать краски, здесь настолько сложное дело! Ведь никто в мире никогда еще не затевал такое. Никто до меня не додумался! Откуда вам знать, может ли Лотто мыслить необычно? Я пока даже не составил его гороскоп, а вы хотите, чтобы он жил тут, среди нас.
Королева с усмешкой посмотрела на Дзордзи, тот улыбнулся и пожал плечами. Камилло будто впал в оцепенение. Он жадно заглотил новую огромную горсть черешни и, еще не прожевав, не выплюнув косточки, затараторил:
– Вдруг на м-маленькой поверхности он не сможет помогать… и еще раз говорю, нам нужны особый склад ума, умение преобразовывать мои идеи, мыслить символами.
– А я на что? – рассмеялся Джорджоне. – Ты не считаешь меня способным подготовить помощника?
– Как это не считаю?! Благодаря мне ты вообще станешь таким мастером, каких и свет не видывал! Но надо сперва понаблюдать за человеком, который будет, даже отчасти, посвящен в нашу тайну. Пока ничего, умоляю, ничего ему не говори. Хуже нет – испортить великое дело, доверившись профанам! Не терплю случайных людей вокруг себя.
Королева воздела глаза к небу и коротко вздохнула.
– Я и так велела устроить вам мастерскую в Верхнем замке, вот уже лет триста, мессир Камилло, там не живет ни один, как вы выражаетесь, профан. Или болван. И никто другой. А вы все недовольны, – прибавила она ворчливо.
– Да, и главное, – продолжал Камилло как ни в чем не бывало, – ваше величество, по более точным подсчетам, только на первое время понадобится не сто пятьдесят дукатов, как я думал ранее, а не менее трехсот.
– Как?! – Катерина Венета всплеснула руками, помолчала, затем произнесла с достоинством: – Нужно спросить у моего банкира, могу ли я выделить такую сумму на… непонятную игру, – она, не торопясь, выбрала на блюде самую крупную ягоду и положила ее в рот.
