Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 23
– Поначалу это была просто шутка, – простонал наш посетитель. – Нам и в голову не приходило, что она так увлечется.
– Не исключено. Но, как бы то ни было, барышня бесспорно увлеклась, и, не сомневаясь, что ее отчим отбыл во Францию, она ни на мгновение не заподозрила даже возможности предательского обмана. Ей льстило внимание этого джентльмена, и эффект усугубляли щедрые выражения одобрения и восхищения со стороны ее матери. Затем мистер Ангел начал наносить визиты, поскольку стало ясно, что затею, чтобы она дала реальные результаты, следует довести до елико возможного предела. Последовали встречи и помолвка, которая наконец-то гарантировала, что девушка не перенесет свою привязанность на кого-нибудь другого. Разумеется, поддерживать обман намного дольше не представлялось возможным. Притворные поездки во Францию были сопряжены с многочисленными трудностями. Стало очевидным, что хитрость нужно завершить с таким драматизмом, чтобы мистер Хосмер Ангел неизгладимо запечатлелся в сердце барышни и еще долго мешал ей почувствовать интерес к какому-нибудь другому ухажеру. Отсюда клятвы в верности, исторгнутые на Евангелии, и отсюда же намеки на нечто зловещее, что могло разразиться в утро свадьбы. Джеймс Уиндибенк хотел, чтобы мисс Сазерленд оказалась настолько прочно связанной с Хосмером Ангелом и была бы настолько не уверена в его судьбе, что по меньшей мере в течение десяти лет не посмотрела бы на другого мужчину. Он доставляет ее до церковных дверей, а затем, поскольку дальнейшее продолжение невозможно, благополучно исчезает с помощью испытанного трюка, войдя в одну дверцу экипажа и выскочив из другой. Полагаю, события развивались именно так, мистер Уиндибенк?
Пока Холмс говорил, наш посетитель вновь частично обрел самоуверенность и теперь поднялся из кресла с презрительно-холодной усмешкой на бледном лице.
– Может быть, так, а может быть, и не так, мистер Холмс, – сказал он. – Но раз вы такой умник, вам должно достать ума понять, что теперь закон нарушаете вы, а не я. С самого начала я не совершал ничего подсудного, но, пока вы оставляете эту дверь запертой, вас можно привлечь к ответственности за физическое нападение и противоправное удержание.
– Закон, как вы указали, вас коснуться не может, – сказал Холмс, отпирая и распахивая дверь, – однако еще не было человека, который настолько заслуживал бы кары. Будь у мисс Сазерленд брат или друг, он отделал бы вас хлыстом. Черт возьми! – продолжал он, багровея при виде злорадной усмешки на лице Уиндибенка. – Хотя это не входит в мои обязанности по отношению к моей клиентке, но охотничий хлыст – вот он, и, пожалуй, я доставлю себе удовольствие…
Он стремительно шагнул к хлысту, но не успел его схватить, как с лестницы донесся торопливый топот, хлопнула тяжелая входная дверь, и мы увидели в окно, что мистер Джеймс Уиндибенк удирает по тротуару со всей доступной ему быстротой.
– Ну и хладнокровный же подлец, – сказал Холмс со смехом, вновь опускаясь в кресло. – Этот субъект будет усугублять преступление за преступлением, пока не совершит нечто настолько уж черное, что угодит на виселицу. Дело это в некоторых отношениях было не лишено интереса.
– Мне не вполне ясны все звенья ваших рассуждений, – сказал я.
– Разумеется, с самого начала было очевидно, что этот мистер Хосмер Ангел должен был иметь весомейшую цель для своего столь своеобразного поведения. Не менее очевидным было и то, что единственным, насколько мы могли судить, кому случившееся шло на пользу, был отчим. Далее, тот факт, что они никогда не соприкасались, и то, что один появлялся всегда, когда второй отсутствовал, наводил на определенный вывод, как и темные очки, и шепчущий голос. Иными словами, два намека на переодевание, да еще вкупе с пышными бакенбардами! Мои подозрения подтвердила его словно бы необъяснимая манера печатать свои подписи, указывавшая, что его почерк хорошо ей знаком и она может узнать его и по малому образчику. Как видите, эти факты, дополняемые множеством второстепенных, – все указывали на одно-единственное истолкование.
– А как вы их удостоверили?
– Выявив искомого субъекта, найти подтверждение было просто. Я знал, в какой фирме он служит. Взяв напечатанное его описание, я изъял все вероятные элементы переодевания – бакенбарды, усы, очки, голос – и отправил его в фирму с просьбой сообщить мне, соответствует ли это описание внешности кого-либо из их коммивояжеров. Особенности шрифта пишущей машинки я уже выявил и отправил ему на адрес фирмы письмо с просьбой посетить меня тут. Как я и ожидал, ответ его был напечатан на машинке, и шрифт содержал те же самые тривиальные, но характерные дефекты. С той же почтой пришел ответ «Уэстхауса и Маркбенса» с Фенчерч-стрит с сообщением, что описание это полностью отвечает внешности их служащего Джеймса Уиндибенка. Voilà tout[5].
– А мисс Сазерленд?
– Если я скажу ей, она мне не поверит. Возможно, вы помните древнее персидское присловие: «Смертельная опасность грозит тому, кто похитит у тигрицы ее тигренка, как и тому, кто выведет женщину из ее заблуждения». В здравом смысле Хафиз не уступал Горацию, как и в знании путей света.
Приключение знатного холостяка
Женитьба лорда Саймона и ее странный конец уже давно перестали вызывать интерес в высоких сферах, где вращается злополучный новобрачный. Новые скандалы затмили этот, и их более пикантные подробности вытеснили из памяти сплетников драму четырехлетней давности. Однако у меня есть основания полагать, что далеко не все факты известны широкой публике, а поскольку мой друг Шерлок Холмс внес значительную лепту в раскрытие произошедшего, я чувствую, что воспоминания о нем останутся неполными без рассказа об этом примечательном эпизоде.
За несколько недель до моего собственного брака, в те дни, когда я еще делил с Холмсом квартиру на Бейкер-стрит, он вернулся под вечер с прогулки и нашел на столе ожидающее его письмо. Сам я весь день никуда не выходил, так как погода внезапно переменилась, полил дождь, задули сильные осенние ветры, и пуля фанатика, которую я привез с собой на память о моей афганской кампании в одной из моих конечностей, напомнила о себе непреходящей ноющей болью. Устроив тело поудобнее в одном кресле, а ноги в другом, я окружил себя валом газет, но потом, насытившись злободневными новостями, отбросил газеты и лениво уставился на внушительный герб с монограммой, украшавший конверт на столе, рассеянно прикидывая, кем может оказаться знатный корреспондент моего друга.
– Вот очень светская эпистола, – сказал я, когда он вошел. – Ваша утренняя почта, если память мне не изменяет, исчерпывалась письмом рыбника и еще портового таможенника.
– Да, моя корреспонденция, бесспорно, чарует разнообразием, – ответил он с улыбкой, – и наиболее скромные авторы писем обычно оказываются наиболее интересными. А это смахивает на одно из приглашений либо зевать от скуки, либо лгать.
Он сломал печать и просмотрел письмо.
– Нет, это, собственно, может оказаться и любопытным.
Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 23
