— Мышей я вовсе не мучаю, — с достоинством ответил Петр. — В лаборатории твоего отца им отлично живется. Прекрасная кормежка, общение с себе подобными. У некоторых даже есть имена. Они живут куда лучше, чем дикие мыши.
— Не считая того, что вы втыкаете в них иголки, — сказала Белочка.
— Да, но…
— И мышки потом болеют!
— Нет, в данный момент уже не болеют. И это весьма показательно, потому что…
Зазвонил телефон, Белочка воскликнула:
— Я подойду!
Отодвинув стол, она помчалась на кухню, оставив Петра сидеть с раскрытым ртом.
— Алло? А-а, это ты! При-ииветик!
Когда звонили мальчики, Белочка начинала говорить с придыханием, в голосе появлялись игривые нотки. Как ни странно, отец это тоже заметил.
— Кто звонит? — Он развернулся в сторону кухни и прокричал: — Белочка! Кто звонит?
Та притворилась, что не слышит.
— А-ааах, — проворковала она. — А-ах, как мило! Как это мило с твоей стороны!
— С кем она разговаривает? — спросил доктор Баттиста у Кейт. Она пожала плечами. — Мало того, что весь ужин она отвечала на эсэмэски, теперь ей еще и звонят!
— А что сразу я? — возмутилась Кейт.
Лично она ни за что не позволила бы себе подобного тона, разговаривая по телефону. Надо же настолько себя не уважать!.. Кейт попыталась представить: ей звонит, скажем, Адам Барнс, и она говорит ему, что с его стороны очень мило… Бр-р! При одной мысли об этом ее передернуло.
— Ты поговорил с ней о мальчишке Минцев? — спросила она.
— Каком мальчишке?
— О ее репетиторе, отец.
— Ах да! Нет, не успел.
Кейт вздохнула и предложила Петру добавки.
Петр и доктор Баттиста принялись обсуждать пролиферацию лимфоидных клеток. Белочка закончила телефонный разговор и сидела между ними с надутым видом, разрезая свой тофу на микроскопические кусочки. (Она не привыкла, что ее игнорируют.) В конце ужина Кейт сходила на кухню за шоколадом, но тарелки убирать не стала, поэтому все побросали обертки от плиток прямо на остатки еды. Откусив конфету, Кейт поморщилась и решила, что девяносто процентов какао — процентов на тридцать многовато. Петр развеселился.
— В моей стране есть пословица, — сказал он. — Если лекарство не горькое, то и пользы от него никакой.
— Десерт едят не для пользы, — резко бросила Кейт.
— А на мой вкус — превосходно! — восхитился доктор Баттиста.
Вероятно, он и не подозревал, что уголки его рта кривятся вниз, как на рисунках хмурых рожиц в исполнении детишек из четвертой группы. Белочка тоже была не в восторге от шоколада, поэтому вскочила и сбегала на кухню за банкой меда.
— Не хочешь намазать сверху? — спросила она у Кейт.
Та отмахнулась и вместо этого взяла яблоко.
— Папочка? Попробуй с медом?
— Спасибо, Бельчонок! — обрадовался отец, макая шоколад в банку. — Медок от Белочки!
Кейт закатила глаза.
— Мед — одна из моих самых любимых биологически активных добавок к пище, — поведал отец Петру.
Белочка протянула банку гостю.
— Пиотр, будете?
— Нет, спасибо.
Отчего-то он не отрывал глаз от Кейт. У него была привычка смотреть из-под полуприкрытых век, благодаря чему у него был такой вид, будто он вот-вот придет к какому-то выводу.
Раздался громкий щелчок. Кейт вздрогнула и обернулась к отцу, весело махнувшему своим мобильником.
— Думаю, скоро я освою эту штуку!
— Перестань!
— Я просто так, руку хочу набить.
— И меня щелкни! — заныла Белочка. Она отложила недоеденную плитку и поспешно вытерла рот салфеткой. — Сфоткай и отправь мне на телефон.
— Я пока не знаю, как это делается, — признался отец, но фото сделал. — Пиотр, на предыдущем снимке Белочка тебя загораживала. Сядь рядом с Кейт, и я вас сфотографирую вместе.
Петр с готовностью пересел, однако Кейт возмутилась:
— Отец, что на тебя нашло? Телефон целый год провалялся — и вдруг такой ажиотаж.
— Пора начать жить в современном мире! — воскликнул он и поднес к глазам телефон, будто старый фотоаппарат "Кодак". Кейт отодвинула стул и поднялась, чтобы не попасть в кадр. Снова раздался щелчок, отец опустил мобильник и принялся просматривать снимки.
— Я помогу с посудой, — заявил Петр и встал.
— Не утруждайтесь, посудой займется Белочка.
— Почему бы сегодня вам с Пиотром ее не заменить? — предложил доктор Баттиста. — У Белочки наверняка не сделано домашнее задание.
— Вовсе нет, — возразила Белочка.
Белочке вообще почти никогда и ничего не задавали на дом.
— Ладно, тогда поговорим о твоем репетиторе по математике, — сказал доктор Баттиста.
— Что с ним не так?
— По испанскому, отец, — напомнила Кейт.
— Нам нужно поговорить о твоем репетиторе по испанскому. Пошли, — сказал он, подымаясь.
— Понятия не имею, зачем о нем говорить, — проворчала Белочка, идя за отцом.
Петр собирал тарелки в стопку.
— Послушайте, мне помощь вовсе не нужна, — сказала Кейт. — Спасибо, конечно.
— Вы говорите так из-за того, что я иностранец, но я-то знаю, что посуду в Америке моют мужчины.
— Только не в этом доме. У нас тут ее никто не моет. Мы просто складываем посуду в специальную машинку и включаем, как она заполнится. В следующий раз, садясь за еду, берем сколько нужно, потом снова включаем.
Петр задумался.
— Значит, некоторые тарелки моются по два раза, даже если с них никто не ел.
— Да хоть по десять! Суть вы уловили верно.
— А иногда вы едите с грязных тарелок.
— Если только кто оближет до блеска, — рассмеялась она. — Это система такая. Папа придумал.
— Вот как, — отозвался Петр. — Система, значит.
Он повернул кран и принялся споласкивать тарелки. Такого папина система не предполагала; в соответствии с его инструкциями грязные тарелки следовало снова загрузить в машинку. Вдобавок, и без второго пробега они становились практически стерильными. Судя по его лицу, Петр вовсе не был в восторге, и Кейт возражать перестала. Даже несмотря на то что он включил горячую воду, хотя отец сошел бы с ума — столько вреда для окружающей среды.
— У вас нет домработницы? — спросил Петр.
— Увы, — ответила Кейт, убирая мясное пюре обратно в холодильник. — Вот и приходится пользоваться папиной системой.
