Кто-то тронул ее лапу, и она сразу поняла, кто перед ней.
—Ну как, нравится, Командор?
Предводитель выдр изумленно покачал головой:
—Ай да чудесный праздник. Вот, не хотите ли попробовать супу из раков? Филори и Мгера готовили. Я в жизни такого не едал, клянусь хвостом.
Крегга мысленно упрекнула себя. Она ведь давно уже не слышала голосов Мгеры и Филори. Нащупав место, куда Командор мог бы поставить плошку с супом, Крегга спросила:
—Скажите, Командор, а где вы видели Мгеру и Филори?
—На кухне, мэм. А что?
Крегга осторожно поднялась со своего места.
—Посидите пока на моем стуле, погрейте его для меня.
Я вернусь скоро.
Отказавшись от провожатых, Крегга прошла между деревьями сада, вошла в здание аббатства. Подобно тени миновав Большой зал, она спустилась в кухни. Филори и Мгера не слышали ее шагов. Сотрясаемые горем, они искали утешения друг у дружки, сидели обнявшись и узнали о появлении барсучихи, лишь когда оказались в ее объятиях.
—Ну, что же вы, друзья…
—О Крегга, я старалась как могла, правда… — повернула Мгера заплаканное лицо к незрячим старым глазам. — Но нам так не хватает отца и маленького Дейны…
Рыдания прервали речь Мгеры, и Филори продолжила единственную интересующую их сейчас тему:
—Я видела, что Мгера старается подбодрить меня, и сама старалась ей помочь. Мы работали, стараясь забыться, и у нас даже получалось. Но когда Командор восхитился раковым супом, я сразу как будто увидела Риллфлага… Он очень любил этот суп… Ой… — И Филори тоже залилась слезами.
Крегга усадила обеих в уголок на кучу пустых мешков и шепнула:
—Сидите здесь. Я сейчас. — Она вернулась с бутылкой и тремя крохотными керамическими стопками. — Это очень старый напиток из терновника, пить надо осторожно.
Барсучиха наполнила стопки-наперстки, и они пригубили.
—Как будто сладкий огонь, правда? Я его иногда употребляю по капельке зимой, по утрам, чтобы быть в состоянии подняться и передвигаться. Ну вот. Много я видела зим, намного больше, чем любой зверь, которого знаю. Каждый седой полос на моих черных полосах — это зима. Да-а. И друзья умирали у меня на глазах, отправлялись по тихим потокам на спокойные луга. Все думают, что я суровый воин, хоть и старая, слепая. Но это не так. Я горевала и лила слезы по погибшим близким и любимым. Не стыдитесь плакать. Слезы — пода, а цветы, деревья, фрукты без воды не растут. Но и без солнца тоже. Время лечит раны сердца, а память об утраченных близких и любовь к ним остаются в нас и утешают.
—Спасибо за доброту, Крегга, — промолвила Филори, сжав лапу барсучихи.
Крегга налила еще по стопке.
—О, не благодарите меня. Я ведь говорю от всех обитателей аббатства. Как благодарны вам брат Бобб и молодой Брогл, ведь вы сняли с них львиную долю работы. А я, конечно, не хочу, чтобы вы прятались здесь, на кухне. И Риллфлаг не хотел бы этого, ведь правда, Филорн?
Выпив содержимое стаканчика одним глотком, Филорн сначала задержала дыхание. Затем она встала и вытерла глаза.
—Да, это верно. Риллфлаг всегда говорил, что время лечит все и что жизнь должна продолжаться.
Командор взгромоздился на стул. Он заметил фонарь в руках у Мгеры и хрипло прошептал:
—Ну, братцы, они идут. Готовы?
Хор голосов раздался, когда Крегга, Филорн и Мгера подошли к собравшимся. Все спешили поблагодарить выдр за хлопоты.
—Большое спасибо за прекрасную подливку!
—Хурр, а начинка для пирога! Хуррра-а-а!
—Я такой провизии в жизни нигде не пробовал, во! Маме с дочкой вручили по букету цветов, а детский хор по взмаху дирижерской палочки исполнил благодарственную песню.
Посреди оваций кротоначальница Брулл хлопнула Брогла по спине:
—Хурр, здорово поешь. И ведь во время пения не заикаешься!
—О, мэм, — ликующе распушил хвост Брогл, — я теперь вообще не заикаюсь. Полностью избавлен от этого недуга, спасибо моему другу мистеру Бураку. Какое-то время я мысленно пел слова, прежде чем их высказать вслух, но теперь и этого не нужно. Просто говорю как думаю, не заикаюсь и не запинаюсь. Говорить для меня теперь — проще всего на свете. Хотите, расскажу алфавит? С начала до конца, от конца к началу, справа налево или наискосок. Вот послушайте…
Тут Бурак ловко закинул в рот Броглу медовый орешек и оттащил Брулл в сторонку.
—Он обнаружил, что может нормально говорить, и я теперь не могу его заткнуть. Бормочет, как ручей журчит.
Может, не стоило лечить его от заикания?
Брулл налила зайцу кубок шипучки.
—Хурр, сэрр, не можете же вы снова научить его заикаться! Придется нам теперь к нему привыкать, хурр-хурр-хурр.
Брогл переметнулся к Мгере и Филорн. Он решил практиковаться в своем вновь обретенном даре речи на любом, у кого есть уши.
— О, леди! Прекрасный вечер, прекрасный пир, великолепный. Роскошный. И столько слов, которых я бы раньше не смог выговорить, роскошных, превосходных, великолепных, как и пища, которой вы усладили нас в роскошном саду почтенного нашего аббатства. Превосходно, превосходительно… Ну, нравится мне это слово — превосходительный, что поделаешь.
Книга втораяПятнадцать сезонов спустя
6
Лис Фелч сбежал, прихватив нож Сони Рата. Полуживой от усталости, он ковылял по лесу. Деревья и кустарники в утреннем дожде сливались в сплошную серо-зеленую завесу. С полуночи бежал он без передышки. Дождю беглец был только рад, он надеялся, что падающая с неба вода скроет от преследователя следы и запахи. Ясное дело, преследователь будет лишь один. Тагеранг. Кого еще может послать Сони вдогонку? Продираясь сквозь заросли крапивы и папоротников, лис чувствовал, как ужас сжимает его ноющую грудь. Усталость давила на Фелча, наливала лапы и веки свинцом, заставляла делать глупые ошибки. Уж там дождь или не дождь, а след он оставил такой, что и подслеповатая жаба заметит. Еле слышный дальний шум подгонял Фелча. Река! Его единственный шанс. Вода капала с кончика носа на воспаленный язык, затекала в глаза. Жирный лесной голубь тяжело выпорхнул прямо из-под лап. Испуганный Фелч шарахнулся, наткнулся на древесный корень, ссадил до крови лапу. Не обращая внимания на боль и сочащуюся кровь, он продвигался дальше. Шум реки усилился. Обогнув густые заросли кустарника, Фелч облегченно вздохнул. Наконец перед ним береговой обрыв, поросший ольхой и ивняком. Река здесь глубокая, без отмелей. Кое-где из воды торчали скалы. Ухватившись за ветку, Фелч сполз вниз, в воду. На мгновение холод речной воды сжал грудь, у лиса перехватило дыхание. Фелч скрылся в листве, касавшейся водной поверхности. Страшно усталый, голодный, мокрый, жалкий… но живой! Взглядом обшарил все, что мог увидеть вокруг. Что-то подсказывало ему, что он здесь не один. Сверху вдруг посыпался в воду песок, качнулась, погрузившись в воду, свесившаяся ветка.
