Прямо напротив Толлера, залитые ослепительными лучами солнца, плыли еще три баллона, снабженные вместо легчайшей коробки, которая обычно использовалась на небесных кораблях, воздушными гондолами. Плавные очертания гондол были слегка нарушены двигателем вертикального подъема, выхлопной конус которого торчал прямо под килем. Чуть ниже, разделенные группками по четыре, на фоне мерцающего великолепия Верхнего Мира поднимались еще шестнадцать кораблей, составляющих основную часть флотилии. Сверху их баллоны казались идеально круглыми — словно маленькие планетки, меридианами которых выступали линии швов. Рев реактивных выхлопов наполнял небо, периодически достигая оглушительного уровня, когда несколько судов одновременно выбрасывали клубы газа.
Толлер приставил к глазам бинокль, пытаясь отыскать станции воздушной обороны, но это оказалось нелегко. На планеты или солнце ориентироваться было бесполезно, и проблема заключалась в том, что он понятия не имел, в какую сторону лучше всего смотреть. Высотомер обладал погрешностью в дюжины миль, а конвекционные потоки, благодаря которым воздух межпланетной перемычки был столь холоден, зачастую создавали еще и боковые смещения. Огромные по человеческим меркам станции в ледяной безбрежности центрального пояса превращались в крохотные точки.
— Что-нибудь потеряли, юный Маракайн? — Голос принадлежал королевскому эмиссару Траю Кетторану, возглавлявшему экспедицию. Плохо перенося невесомость, посланник предпочел лететь на одном из усовершенствованных судов, надеясь, что уют закрытой каюты поможет ему справиться с приступами хвори. Его ожидания не оправдались, но, несмотря на почтенный возраст, он стойко сопротивлялся недомоганию. Совсем недавно Траю Кетторану исполнился семьдесят один год — он был одним из старейших членов экспедиции. Назначенный королевой Дасиной на ответственную должность, он хорошо помнил прежнюю столицу Колкоррона Ро-Атабри и, следовательно, обладал достаточными знаниями, чтобы точно оценить состояние города.
— Я имею приказ проверить Группу Внутренней Обороны, — ответил Толлер. — Небесная Служба пожертвовала этой экспедиции целых двадцать судов, и в результате нам придется пропустить проверку, проводимую раз в пятьдесят дней. Однако на случай, если я увижу, что произошло нечто крайне серьезное, мне были даны полномочия забрать один из кораблей экспедиции и решить проблему, сколько бы времени это ни заняло.
— Тяжкое бремя для юного капитана, — посочувствовал Кетторан, и его вытянутое бледное лицо слегка оживилось. — Но даже располагая таким замечательным биноклем — неужели осмотр с расстояния нескольких миль может дать какой-нибудь результат?
— Я должен провести лишь поверхностную оценку положения, — сознался Толлер. — По правде говоря, на сегодняшний день внешнего осмотра станций вполне хватает. Если одна из них вдруг начнет дрейфовать к Верхнему Миру или Миру, я должен просто вернуть ее на прежнее место.
— Но раз одна начнет падать, разве остальные не последуют за ней?
Толлер отрицательно покачал головой:
— Инерция здесь абсолютно ни при чем. На станциях содержатся химические вещества — пикон, халвелл, огненная соль и так далее, — поэтому малейшее изменение условий хранения может привести к выделению газов, которые обязательно отыщут какую-нибудь щелку в корпусе и проникнут наружу. Подобная тяга легка, как девичье дыхание, но если утечка будет продолжаться достаточно длительный период времени — прибавьте к этому постоянно увеличивающуюся силу притяжения, — мы получим настоящего неуправляемого левиафана, стремящегося разбиться вдребезги о тот или другой мир. Небесная Служба старается не доводить дело до подобной катастрофы, а принимать меры заранее.
— У вас неплохо подвешен язык, юный Маракайн, — отметил Кетторан, пуская сквозь шарф, охраняющий лицо от лютой стужи зоны невесомости, облачка белого пара. — Вы никогда не задумывались о дипломатической карьере?
— Нет, но, если я не обнаружу эти проклятые колбасные шкурки из древесины, чувствую, придется задуматься.
— Я с удовольствием помогу вам — сейчас я готов заняться чем угодно, лишь бы забыть о собственном желудке, так и рвущемся наружу. — Кетторан потер слезящиеся глаза перчаткой и принялся изучать небо. Не прошло и нескольких секунд, как он — к огромному удивлению Толлера — довольно хмыкнул.
— Не это ли мы ищем? — Он указал прямо на восток, чуть левее трех следующих параллельным курсом кораблей. — Вон та ниточка пурпурных огоньков…
— Пурпурных огоньков? Где? — Толлер отчаянно пытался рассмотреть что-либо необычное в указанной части небосвода.
— Вон! Да вон же! Неужели вы не… — Кетторан разочарованно вздохнул. — Ну вот, опоздали, они уже исчезли.
— Сэр, на станциях нет никаких огоньков — ни пурпурных, ни каких-либо еще, — чуть насмешливо, чуть раздраженно фыркнул Толлер. — На них установлены отражатели. Если посмотреть под определенным углом, они загорятся белым сиянием. Наверное, это был метеор.
— Что я, метеора никогда не видел? Так что не пытайтесь… — Кетторан снова запнулся и ткнул пальцем теперь уже в другую часть неба. — Вот она, ваша драгоценная Группа Обороны. Только не говорите мне, что я опять ошибаюсь, ведь я отчетливо вижу вереницу белых искорок. Ну что, прав я? Прав?
— Вы абсолютно правы, — подтвердил Толлер, нацеливая бинокль на станции и дивясь про себя везению пожилого человека, который сразу умудрился направить свой взгляд в нужном направлении. — Прекрасная работа, сэр!
— Вот именно, тоже мне пилот называется! Не будь мой желудок столь своенравным, я б… — Кетторан яростно чихнул, вернулся в каюту и прикрыл за собой дверь.
Толлер улыбнулся, услышав целую серию «апчхи!», перемежаемую приглушенными проклятиями. За первые пять дней полета к зоне невесомости он успел привыкнуть к старику и даже полюбил его за постоянное насмешливое ворчание. Он искренне уважал ту стойкость, с которой посланник сносил все трудности перелета. Большинство людей его возраста изобрели бы миллион причин, лишь бы переложить ответственность на соседа, но Кетторан охотно подчинился приказу королевы и был твердо намерен исполнить свой долг. Это задание стало еще одним в многолетней, длиной в целую жизнь, веренице обязанностей, возлагаемых на него сувереном.
Толлер вновь пригляделся к станциям обороны и с облегчением отметил, что все они выстроены в идеально прямую цепочку. Только-только получив звание пилота небесного корабля, он с радостью участвовал в рейдах к станциям. Вступая поначалу в темный, вызывающий чувство клаустрофобии корпус, Толлер не раз ощущал, как его обволакивает почти мистическая атмосфера, пробуждающая к жизни дух дедушки и его героической эпохи, однако очень скоро он понял бесполезность самого существования так называемой Группы Внутренней Обороны. Раз никакой угрозы со стороны дальнемирцев не существует, стало быть, и станции не нужны; а если же загадочные завоеватели все же решат напасть, то против их технического превосходства станции все равно не выстоят. Эти деревянные оболочки были только видимостью защиты, возведенной для успокоения уже стареющего короля Чаккела; для Толлера их принципиальная важность состояла в том, что, следя за ними, Небесная Служба напоминала людям о возможности путешествий в космосе.
