Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
— И что? Я выбирал ее не на роль дамы сердца. Она хороший архитектор.
Снова веселый смех, от которого хочется провалиться сквозь землю.
— Но неужели тебя такая внешность не коробит, когда рисуешь свои шедевры?
— Не всегда, — с традиционным безразличием отозвался работодатель. — Но если особенно сильно коробит, отсылаю ее из мастерской по каким-нибудь делам.
— Что, неужели других архитекторов не нашлось? С внешностью попривлекательнее. Заодно и вдохновляли бы в процессе работы.
— На что? — чуть устало протянул Брик. — На создание портретов? Я их не рисую, и проблемы Габаи мне ни к чему. А девушки с внешностью попривлекательнее и думали бы о другом. Мне, знаешь ли, этих, которые планы строят на ровном месте, и без того хватает. А за работой я хочу думать только о работе. Чтобы никто не отвлекал на непонятно откуда взявшиеся притязания.
— Тогда да, тогда вариант — лучше некуда! — со смешком согласился Омер. — Отвлекать точно не будет.
— Так о чем тогда вопросы?
Голос Брика заглушило звяканье посуды и звук переливаемой жидкости. Наверное, наполняли бокалы с вином.
После этого разговор перешел с моей скромной персоны на другие темы. Я спустилась в погреб, а затем покинула дом в прескверном расположении духа. В глазах стояли слезы. Напоминания самой себе о том, что ничего принципиально нового я сегодня не услышала, отчего-то не помогали.
На Ежегодную общекоролевскую выставку оманного искусства мы попали при помощи телепорта. Ясное дело, проходила эта выставка не в нашей скромной Аяре, а в столице королевства, Ирбире. В отличие от своего работодателя, я впервые пользовалась столь своеобразным способом передвижения, поэтому немного волновалась. Но все оказалось невероятно, даже разочаровывающе просто. Следуя инструкциям служащей в форме, мы вошли в небольшую кабинку, закрыли дверь, зачем-то даже заперли ее изнутри на защелку, спустя пару секунд открыли — и оказались уже в совершенно другом месте. Вместо скромной комнаты, расположенной на первом этаже здания мэрии, мы увидели столичный телепортационный зал, оснащенный множеством подобных кабинок.
Итай Брик, если верить его внешнему виду, не волновался нисколько, и это было немного странно. Нет, порталом-то он пользовался регулярно, перемещаясь из Аяры в Ирбир и обратно по мере необходимости, так что подобные мелочи и не должны его беспокоить. Но вот цель нашей, если можно так выразиться, поездки — дело другое. Все-таки очень престижная выставка, огромное число посетителей, художники, критики, искусствоведы. Брику как будто все это было совершенно безразлично. Вид — как и всегда, холодный и чуть отстраненный, словно происходящее хоть и касается его, но только вскользь.
В зал, где должна была проходить выставка, мы приехали до ее начала. Я помогла художнику расставить мольберты с работами в отведенной ему части помещения. Несколько картин, оправленных в специальные, почти незаметные, но тяжелые рамы, повесили на стену.
На этом моя миссия была выполнена, однако мне предстояло оставаться на мероприятии до самого конца и возвратиться в Аяру вместе с Бриком. О выгуле Хахаля я заранее договорилась с Лилах. На что использовать оставшееся время? Конечно, на то, чтобы смотреть картины! Чем я и занялась с превеликим удовольствием.
И посмотреть безусловно было на что. Работы оманов, самые разнообразные, но все с «эффектом присутствия». Натюрморты, цветы на которых умопомрачительно благоухали. (Один художник даже изобразил менее традиционные пирожки. От этого запаха посетители и вовсе сходили с ума. По-видимому, оман попался с чувством юмора. Впрочем, буфетчик был чрезвычайно ему за это благодарен.) Заснеженная улица, от которой веяло холодом. Огромный, на всю картину, очаг, который, напротив, источал совершенно реальный жар. Войти в такую картину было нельзя, а вот созерцание пламени завораживало.
Постепенно в зал потекли люди. Я старалась держаться в стороне, не привлекая к себе внимания, даже специально оделась для этой цели особенно неброско, чтобы максимально сливаться с окружающей средой. И вроде бы получалось.
Стало шумно. Все вели себя прилично, публика, понятное дело, подобралась не базарная. Никто не кричал, но тихие голоса десятков людей все равно разрывали тишину окончательно и бесповоротно. Дальше — жарче. Пошли интервью, обсуждения, споры. Мне было безумно интересно наблюдать за всем этим сложным процессом, чувствовать себя частью совершенно новой, непривычной реальности. Не органичной частью, конечно. Но все-таки.
Появление в выставочном зале Аялона Альмога, известнейшего омана, имя которого было знакомо любому человеку, мало-мальски интересующемуся искусством, я пропустила, но вскоре с восторгом обнаружила его совсем неподалеку от себя. Он стоял в окружении воодушевленных молодых художников и что-то вещал, время от времени снисходительно улыбаясь. Точь-в-точь седовласый учитель, наставляющий поколение будущих звезд.
А потом он приблизился к картинам Брика. Остановился возле одного из мольбертов — специальных, выставочных, за которыми не слишком удобно было бы рисовать, а вот рассматривать работы — в самый раз. Затаив дыхание, я застыла у стены, незаметная, но готовая ловить каждое слово мастера.
Альмог поглядел на колышущееся на ветру море высокой травы и полевых цветов, куда мне лично хотелось зарыться с головой и никогда оттуда не вылезать.
Перешел к следующему мольберту, изучил лес, темнеющий под испещренным звездами небом. Многозначительно покачал головой. После чего обратился к Брику:
— М-да. Печально, молодой человек. Печально. У вас определенно есть талант. Вам следовало прислушаться к моим словам три года назад, на Международной выставке в Тольне. В этом случае на сегодняшний день вы бы уже многого добились. А так… Пустая трата времени.
И он страдальчески поморщился, в очередной раз взглянув на работу Брика. Окружившие мольберт люди принялись удивленно перешептываться. Я тоже пребывала в недоумении и, как и другие, ожидала хоть каких-нибудь объяснений. Альмог их давать не спешил, а мой работодатель ничего не спрашивал. Лишь, мимолетно улыбнувшись, склонил голову, давая понять, что услышал своего коллегу и на этом считает разговор оконченным.
Но кто-то из молодых все-таки задал мастеру вопрос, и тот вполне охотно пояснил:
— Бессмысленно растрачивать дар художника на столь приземленные вещи. Тем более если это талант омана. Что здесь изображено? Цветы, трава, березы, сосны? И в чем секрет, какова идея, где второй, третий и даже четвертый смысл? Все просто, примитивно, банально. Люди и без посредничества художника могут в любой момент отправиться в лес. Но только настоящий лес будет значительно больше, чем картинный. И где, в таком случае, высокое предназначение искусства? Оно разбазаривается понапрасну, растворяется в повседневности. Возьмем, к примеру, небо, — вновь подошел он к работе с цветочным лугом. Толпа слушателей колыхнулась, перемещаясь вместе с ним. — Что это? Кахелет, не так ли? Синее небо — это неконцептуально. Зеленое небо — это загадка, фиолетовое — угроза, черное — общественный вызов. На вашем же полотне мы наблюдаем пустое, бессмысленное копирование.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
