Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
– Потому, – объяснила она, – что это так и останется тайной, зачем люди выбрасывают ценные вещи.
– Что верно, то верно, так оно и есть, – тихо проговорил Генри, задумавшись над ее словами. – Давайте пойдем куда-нибудь и поразмышляем на эту тему.
Выйдя из музея, они увидели пустую мраморную скамейку.
Генри раскрыл покрытый пылью кожаный портфель, который носил с собой. Внутри лежали бутылка воды, какая-то тонкая книжица и пригоршня занятных камней, которые он где-то подобрал.
Он открыл бутылку и сперва предложил ей. Но тут, повинуясь безотчетному порыву, Ребекка достала у него из портфеля блокнот, раскрыла его и прочла одну строчку.
– Разве это не самая любопытная штука, о которых ты когда-либо слыхала? – спросил Генри.
Ребекка ухмыльнулась.
– Нет, – сказал Генри. – Я только переписал, но в этом что-то есть, – прибавил он, передавая ей бутылку с водой.
Когда она пригубила, две-три капли, сорвавшись с губ, упали ей на грудь и растеклись, оставляя дорожки на коже, пропитанной пóтом вперемешку с пылью.
Она перехватила взгляд Генри – их глаза на мгновение встретились – в них читалось взаимопонимание.
Рыночную площадь кругом озаряло клонившееся к закату солнце, и узкие улочки Монастираки заполнил проголодавшийся люд.
Глава седьмая
Жилье Генри располагалось в рабочем районе, рядом с метропутями. Мебели у него кот наплакал, зато все пространство заполняли стопки книг, что создавало ощущение домашней обстановки. Генри с Ребеккой сидели на балконе с видом на фонтан. По краям фонтана мостились парочки, склонясь к воде и погрузив в нее руки. На дне фонтана покоились почерневшие листья, прибитые водяными струями. В прохладной глубине с оглядкой плескались ребятишки. Но вот с чьего-то балкона слышится сердитый окрик – и ребятня рассыпается кто куда, точно мраморная крошка.
На колченогом столе перед ними лежат две цельных рыбины – Генри зажарил их, натерев перед тем чесноком и лимоном.
Рыбу в коробке, вместе с рецептом ее приготовления, оставил у двери Генри его сосед. Вдобавок Генри нарезал фету[11] тонкими ломтиками, проложив их листьями мяты и базилика.
– Обмакни в масле, вот так, – посоветовал он.
Потом он откупорил еще греческого вина, зажав бутылку между коленями. И рассказал Ребекке, зачем приехал в Афины.
Как и она, он вырос в маленьком деревенском домике на холме, только в Уэльсе.
– Жизнь там была, как на биваке, – признался он. – Дом весь пропах отсыревшими журналами, а койку я делил с дюжиной зверушек.
– Дюжиной?
– Не меньше.
– Ты говоришь по-французски?
– Слишком тонкая материя.
– Прямо как твоя работа, – заметила она.
– Верно, а откуда ты знаешь?
– Ты же сам говорил про кости, когда мы гуляли по рыночной площади.
– Ну да.
И по объедкам рыбы на своей тарелке Генри принялся объяснять, как растут кости, как изменяются и с какими тонкостями сопряжена его работа.
Ребекка сказала, что художник не может изобразить человека, не увидев его хотя бы раз живьем.
Генри благосклонно скрестил руки на груди.
– Только Микеланджело умел возрождать мертвецов, – продолжала она. – Слыхала я историю о том, как нашли однажды римскую статую, притом через полторы тысячи лет после того, как ее изваяли. Она оказалась совершенно целехонькая, вот только у нее недоставало одной руки. И Микеланджело попросили приделать ей новую. Так вот, несмотря на серьезную озабоченность, что новая рука не соответствует пропорциям тела, Микеланджело утверждал, что с анатомической точки зрения никакой ошибки тут нет и что его рука – точная копия утраченной. А через сотни лет какой-то фермер нашел здоровенный кусок мрамора на своем поле неподалеку от Рима, и этим куском оказалась подлинная рука от той самой статуи – ну та, что потерялась.
– И что? – воскликнул Генри, стряхивая пепел с сигареты.
– Она была той же формы и тех же размеров, что и рука, которую изваял Микеланджело.
– Занятная история.
– Не думаю, что я смогла бы зарабатывать себе на жизнь живописью, – призналась Ребекка, – но, если трудиться не покладая рук, можно добиться определенных успехов – достичь уровня, вполне пригодного для того, чтобы выставляться в Париже.
– Очень интересно, – сказал Генри, – аж завидно.
– Завидно?
– Да, – подтвердил Генри, – большинство людей не могут похвастаться такой увлеченностью. И ты со своим усердием – исключение.
Ребекка спросила, испытывал ли он личные переживания, когда выкапывал из земли человеческие кости.
– Нет, хотя – возможно. Я последнее связующее звено с ними.
– А звучит так, как будто ты хотел сказать «надежда» – последняя их «надежда».
Генри на мгновение задумался.
– Но ведь я же ученый и никогда бы так не сказал. Все люди от чего-нибудь умирают, и, если честно, здесь не может быть ничего личного.
Тут он глянул с балкона вниз. Возле фонтана хозяин чистил щеткой свою собаку. Собака, высунув язык, стояла как вкопанная.
– А как насчет вот этих останков? – спросила Ребекка.
Генри улыбнулся ей.
– Интересно, что будет с моими? – рассмеялась она. – Интересно, что от меня останется… кто найдет мои останки?
Генри покачал головой.
– Будет ли кто-нибудь помнить, что я чувствовала? – спросила она, подцепив вилкой последние кусочки рыбы у нее из-под позвоночника.
Генри собрался унести тарелки.
– Вернусь через минуту.
Генри скрылся в освещенной кухне, и Ребекка осталась на балконе одна. Смеркалось. Людей у фонтана прибыло. Трое стариков сбросили обувь. И закурили сигареты. Над ними заклубился дымок – он потянулся тонкими струйками вверх и объял Ребекку теплым ароматом.
– Ты собираешься обратно в Уэльс? – крикнула Ребекка в сторону кухни.
– Нет, – выкрикнул в ответ Генри. – Может, еще вина?
– Oui, oui[12], не откажусь, – крикнула она. – Я же француженка, в конце концов.
Генри вернулся с новой бутылкой и пачкой греческих сигарет.
– А что тебя на самом деле привело в Афины? – спросила она.
– Я археолог – меня интересуют древние могилы.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
