Лет на десять младше Фелиции Кендалл, по меньше мере. А то и на все пятнадцать.
– Тесс Монаган, – сказал он, протягивая ей руку. – Очень приятно.
Она не приняла руки, а лишь стояла и смотрела на эту пару – мужчина, так похожий на своего сына, и приятная женщина с убранными наверх темными волосами и широкими плечами. Тесс уже видела их раньше. Видела их отражение в стеклах дверей на своей веранде и в витринах магазинов в Феллс-Пойнт. Эти были постарше – но казались настолько похожими, что пробирала дрожь. Дежавю, ей было известно, – это когда мозг неправильно воспринимает что-то. Но она и в самом деле видела эту пару, причем много раз. «Представь нас такими на нашей рождественской открытке», – сказал Ворон после того, как они впервые переспали. Он схватил ее за бедро, Тесс, голая, вылезла из постели и отразилась в зеркале над комодом. Это были самые отвратные слова, которые ей кто-либо говорил после секса. И самые трогательные.
Теперь она поняла: Ворону просто нужна была девушка, похожая на ту, которая вышла замуж за его молодого отца.
* * *
Чуть позже Тесс лежала на кровати в комнате Ворона поверх покрывала и разглядывала постер «Дэйв Мэтьюс бэнд»[53]. Ей казалось, что она весь вечер только и отвечала «нет».
«Нет, работа не нужна».
«Нет, не надо больше картошки, хотя она очень вкусная, спасибо».
«Нет, не знаю, смогу ли работать в Техасе. Даже не в курсе, действует ли там моя лицензия и можно ли мне носить оружие в Виргинии».
«Нет, не давайте Эсски больше ветчины, в ней слишком много натрия».
«Нет, ничего не знала и не слышала про Ворона, пока не пришло письмо».
«Нет, нет, нет».
Но Фелиция и Крис не сдавались. Наверное, они считали, что провели удачный маневр, поселив Тесс в детской комнате Ворона, полной его вещей. Но это лишь прибавило ей решимости покинуть их дом и убраться из Шарлотсвилла подальше. Фелиция и Крис, дававшие сыну все, что тот хотел, теперь, судя по всему, твердо решили вернуть ему Тесс.
Но родители не понимали, что он не хотел ее, а она не хотела его.
Раздался стук в дверь, в проем просунулась голова Криса Рэнсома.
– Можно войти?
– Это же ваш дом.
Он отодвинул стул от деревянного письменного стола, настолько поврежденного, будто на нем провели множество опасных химических экспериментов, и сел.
– Ты так тихо вела себя за ужином, – легко улыбнулся он. – За весь вечер произнесла всего несколько слов.
– Я желаю вам лишь самого лучшего. Я вполне понимаю вашу озабоченность, но нужно нанять детектива, который хорошо знает Техас.
– Зато ты знаешь Ворона.
– Разве?
Пальцы Криса Рэнсома стучали по надписям, выцарапанным на столе, который ломился от всевозможных мальчишеских коллекций – птичьи гнезда, камни, наконечники стрел. Комната напоминала музей, сохраненный не столько на случай возвращения Ворона, сколько для того, чтобы будущие поколения, если пожелают, увидели ее такой, какой тот ее оставил. «А здесь известный композитор (художник, будущий президент страны) играл с моделями самолетов и изучал ночное небо в телескоп». Родители же Тесс превратили ее комнату в комнату для досуга, как только она окончила колледж.
– Не совсем понимаю, Тесс.
– Я имею в виду…
Ей показалось наглостью продолжать лежать на постели, поэтому она спустила ноги на пол и села.
– Я имею в виду, я знала его больше года, мы работали рука об руку в тетином книжном магазине. Мы встречались почти полгода. Но я ничего о нем не знала. Либо я не слушала его, либо он ничего не рассказывал. И то и другое, думаю.
– Так чего ты не знала?
– Я не знала, что он сын Фелиции Кэндалл, например. Или что вы были шишкой в Гарварде.
– По-моему, это не так уж важно. К тому же мы уехали в Шарлотсвилл, и Ворон легко мог быть кем-то другим, а не сыном известного скульптора и «гарвардской шишки», выражаясь твоими словами. Слава родителей может испортить ребенка.
– Фелиция сказала, что вы переехали из-за того, что не могли найти счастья в Бостоне.
– Она так сказала? – Крис переставлял птичьи гнезда, хотя Тесс казалось, что они и без того стоят идеально. Затем стал двигать их, словно показывая орнитологическую версию известного карточного фокуса.
– Вы были там широко известны? – спросила она по наитию, повинуясь несуществующему воспоминанию. – Скандально известны?
Крис улыбнулся. Его внешнее сходство с Вороном до сих пор сбивало Тесс с толку. Во многом он был таким, каким, пожалуй, она хотела видеть Ворона – только повзрослевшим.
– Вот видишь, почему мы с Фелицией хотим, чтобы именно ты помогла нам. У тебя превосходная интуиция.
– Не льстите мне, пожалуйста. Просто ответьте на вопрос.
Крис напоминал ребенка, которого заставили прочитать стихотворение наизусть.
– Сейчас трудно представить, но двадцать пять лет назад мы с Фелицией имели скандальную славу, по крайней мере, там, в Бостоне. Сразу хочу заметить, что в те времена порог скандальности был значительно ниже, чем сейчас.
– И что вы такого сделали?
– У нас была интрижка.
Взгляд Тесс будто вопрошал: «И это все?» Крис снова улыбнулся.
– Шокирует, да? Шокирует мысль о том, что когда-то такое могло шокировать. Муж Фелиции был научным руководителем в Гарварде. Я был его лучшим студентом и собирался со временем привезти в альма-матер все крупные известные премии. Я разрабатывал теории, которые могли изменить наш мир. Но вместо этого перевернул свой. Я влюбился.
Он снова поправил птичьи гнезда, но его голос приобрел теплый, мечтательный оттенок. Эта часть истории явно была его любимой.
– Я влюбился, а Фелиция забеременела. Хотя постой… Так можно подумать, будто я тут ни при чем. На самом деле я этого хотел. Она забеременела от меня, потому что я не мог без нее жить. Я думал, она не бросит мужа ради меня, но бросит ради ребенка. Не потому что не любила, просто Фелиция была осторожной, рассудительной женщиной. Она в основном поступала не так, как сама хотела, а так, как от нее ждали.
– Но вам удалось все изменить.
– В конечном итоге да, удалось. Ворон появился на свет до того, как она развелась, и мы так никогда и не поженились официально. К тому же разница в возрасте действительно смущала людей. Мне было двадцать два, а ей тридцать три. Глупо, как возраст может сбивать людей с толку, да?
Тесс, которая порой мучилась из-за шестилетней разницы между ней и сыном Криса, не стала отвечать на этот вопрос.
– А Ворон знал обо всем этом?
