Секст Фронтиний кивнул и указал жезлом на карту.
– Там, откуда я родом, местоположение имеет значение, лишь когда позволяет владельцу удерживать что-то в своей власти. Что же придает важность этому месту?
Альбан закатил глаза к потолку, но Квинт невозмутимо продолжил:
– Хороший вопрос. Кому интересен город, находящийся на задворках мира? Ответ прост, примипил. Дороги. Я покажу тебе. – Он указал на карту. – На западе дорога проходит по ровной местности прямо к Буковому лесу, столице нервиев [16], а оттуда ведет прямо в Галлию. Она многие мили тянется по плодородным землям, на которых, покуда хватает глаза, раскинулись тучные нивы. – Префект указал на карте место чуть восточнее города. – Из Тунгрорума та же самая дорога ведет на восток. За полдня пешего хода по ней можно добраться до переправы через Мозу [17] и по мосту попасть на другой берег, откуда продолжить путь в колонию Клавдия [18] на Ренусе. Оттуда дорога ведет вдоль западного берега реки во все главные города и крепости Ренуса.
Он умолк и посмотрел на Фронтиния. Тот разглядывал карту уже с новым интересом.
– То есть зерно из Галлии доставляют в Тунгрорум, а оттуда в крепости на Ренусе?
– Верно, примипил. Если зерно из Галлии доставлять на повозках сразу в крепости на Ренусе, это будет долгий и опасный путь. Поэтому зерно привозят сюда, в зернохранилище… – Альбан снова усмехнулся, однако префект продолжил объяснения, как будто не услышал его, – откуда его запасы можно переправить на восток. Без зерна из Галлии крепостям на Ренусе не выстоять, а если на берегу реки не держать легионы, то германцы не замедлят перейти границу и быстро вторгнутся на наши земли.
– А без Нижней Германии будет открыта вся Галлия. Не говоря уже о дороге на Рим, – сказал Секст.
Канин широко улыбнулся:
– Ты сообразителен, примипил. Как ты уже сказал, без поставок зерна в крепости на Ренусе весь северо-западный фланг империи будет уязвим для нападений варваров. Еще лет пятьдесят, и они бы расселились в Нижней Германии и стучались бы в ворота Галлии. Не говоря уже о том, что если не защищать нижнее течение Ренуса, то под ударом окажутся и крепости в его верхнем течении. Угроза нападения возникнет и там. Тунгрорум имеет огромное значение для сдерживания германских племен. А еще Тунгрорум находится под угрозой, серьезность которой прокуратор Альбан, похоже, склонен недооценивать, руководствуясь собственными корыстными интересами.
С этими словами Квинт в упор посмотрел на прокуратора, ожидая, что тот попытается отвергнуть эти обвинения, однако Альбан устремил взгляд на стол, явно не желая ничего отвечать. Скавр снова указал на карту.
– Расскажи нам об угрозе, исходящей от разбойников, префект. Хотелось бы знать, почему – если пути снабжения пограничных земель имеют такую огромную важность – вы еще не выкорчевали эту заразу из ваших мест.
Канин в очередной раз ткнул жезлом в карту и указал на местность к югу и востоку от города.
– Пройдите маршем десять миль на восток и переправьтесь через реку, и вы окажетесь в краю бескрайних лесов. Начинаясь у самой реки, лес этот уходит вверх по гряде холмов. Здесь, в речных долинах и густых непроходимых лесах, куда не проникает дневной свет, невозможно поддерживать порядок. Когда там нет дождей, тамошние холмы окутаны туманом, а в это время года мрачно и холодно, как в могиле. В этом и заключается корень всех наших бед, трибун. Местные называют этот край Лесом Ардуины, по имени их лесной богини. Говорят, что она охотится верхом на диком вепре.
– Германская Диана, стало быть?
– Да, трибун, но лишь отчасти. В лесу полно святилищ, воздвигнутых в ее честь. Охотники молятся ей, просят хорошей добычи, но ходят слухи и о более жуткой стороне ее культа. На алтарях якобы совершаются человеческие жертвоприношения… – Он помолчал и потрогал амулет, висевший у него на правом запястье. – Мы, разумеется, не нашли следов таких жертвенников, так что вряд ли эти слухи верны, но…
Скавр кивнул. Лицо его оставалось суровым.
– Когда во время войны с квадами наши солдаты попадали в плен, варвары имели обыкновение приносить их в жертву своим богам. Делалось это медленно и как можно ближе к лагерю, чтобы мы слышали их крики. Будем надеяться, что твой амулет защитит тебя. Расскажи мне, каковы твои успехи в борьбе с разбойниками.
Альбан внезапно вскочил из-за стола.
– Никаких успехов нет! Никаких! – возбужденно выкрикнул он. – Мы по просьбе наместника приютили этих людей, мы выделили конюшни для их лошадей…
– Прокуратор! – Голос Скавра был холоден и не допускал возражений, и Альбан растерянно раскрыл рот. – Обещаю тебе – вернее, клянусь самим Непобедимым Митрой [19], – что если ты еще раз встрянешь в наш разговор, я вышвырну тебя вон отсюда. Замолчи, чтобы те из нас, кто вынужден выходить за стены города и охотиться за мерзавцами, которые угрожают благополучию северных границ империи, могли спокойно заниматься своим делом! – Он в упор смотрел на прокуратора до тех пор, пока тот не отвел глаза.
Все это время сидевший слева от Альбана писарь еще усерднее всматривался в свои таблички. Петр, как заметил Фронтиний, даже бровью не повел, отстраненно продолжая наблюдать за командиром тунгрийских когорт. Трибун подождал секунду, а затем сделал жест умолкшему Канину.
– Продолжай, префект!
Квинт пару секунд молча разглядывал карту, после чего сокрушенно покачал головой.
– Ты желаешь знать, что мы предприняли? Все, что только можно предпринять при наших ресурсах, но особых успехов пока нет. Мы регулярно отправляем на дороги дозоры, отлавливаем и уничтожаем небольшие шайки грабителей, но главная угроза до сих пор не ликвидирована. Ты спросишь, почему? Почему мы еще не втоптали их в грязь на равнинах, которые граничат с дорогами? Тому есть две причины. И если я правильно тебя понял, ты уже сам знаешь, какая из них – главная.
Скавр кивнул:
– Думаю, я знаю обе, но все равно продолжай.
– Первая довольно проста. Все время войны с маркоманами [20] и квадами – войны, которая закончилась лишь два года назад, что бы ни было отчеканено на монетах в честь победы, – эта провинция была сильно обескровлена. В ней больше не было ни людей, ни золота, чтобы и дальше удовлетворять неутолимые аппетиты войны, алчущей крови и сокровищ. Легионы в нижнем течении Ренуса оголены буквально до костей и едва способны нести пограничную службу. Земледельцы обложены высокими налогами, призванными восполнить убытки от мора, и потому обращаются с рабами, как с животными. В результате возросло число дезертиров и беглых рабов. Они мгновенно собираются в шайки и начинают промышлять грабежом. Это происходит быстрее, чем я и три десятка моих людей успеваем ловить их и предавать правосудию. А чего ты ожидал, трибун? – Скавр кивнул, и лицо его приняло задумчивое выражение. – И в чем, по-твоему, состоит вторая проблема?
