Из дверей церкви вышел священник. Одетый с головы до пят во все черное, он, казалось, плыл по дорожке, словно тень.
– Доброе утро, констебль, – с равнодушным видом сказал он.
– Доброе утро, отец Макинтайр. – Полицейский обвел взглядом брезентовые крыши и разбитые окна сиротского приюта и погладил свой круглый живот. – Да-а, циклон причинил немало бед, отче. Как вы собираетесь все это восстанавливать?
Священник вздохнул и раздраженно притопнул ногой.
– Я написал епископу. Деньги будут.
– Надеюсь, что вы не ошибаетесь. В Джералдтоне тоже досталось, но тут… – Полисмен вытер лоб и перевел взгляд на груду покореженных деревьев. – Все это пустяки по сравнению с тем, что случилось здесь. Боюсь, на вас пришелся главный удар. – Он почесал нос и на этом покончил с разговорами ни о чем. – Как бы там ни было, – сказал он, кивнув в сторону девочки, – я привез вам еще одну.
– Я вижу. – Лицо священника было бесстрастным, а тон – строгим. – Я был бы признателен, если бы впредь вы предупреждали о таких вещах. Вы говорили, что она появится здесь не раньше чем через месяц.
Полицейский пожал плечами:
– Я тут ни при чем. Ее выставили уже из двух приемных семей. Всех бесило, что она не разговаривает. Я целую неделю ношусь с ней.
Она с трудом сглотнула и опустила взгляд на щебень под ногами. Жар поднимался изнутри, грозя добраться до лица.
Отец Макинтайр откашлялся и опустился на одно колено. Он осторожно приподнял пальцем ее подбородок, и их взгляды встретились. Внутренний жар стал слабеть. Лицо у него было мягкое и спокойное, брови чуть нахмурены. Он взял ее руку в свою теплую ладонь:
– Мы рады видеть тебя здесь. Ты ведь Леонора, верно?
– Это не настоящее ее имя, – вмешался полицейский и снова почесал нос. – Она получила его по названию какого-то городка в буше. Так что зовите ее, как вам нравится.
Священник не дрогнул, но губы его сжались. Он легонько сжал ее руку и улыбнулся:
– Я думаю, Леонора – очень красивое имя. Оставим его?
При попытке ответить рот девочки словно ватой наполнился. Она замерла, точно каменное изваяние. Но, в отличие от других людей, бросавших на нее холодные взгляды и недовольно вздыхавших в ответ на молчание, улыбка отца Макинтайра стала только шире. Он наклонился и так, чтобы слышала только она, сказал:
– Это хорошее место.
Она оглядела разрушенную церковь и пострадавшую от стихии территорию вокруг. Священник проследил за ее взглядом:
– Мы все поправим, Леонора. Время лечит любые раны.
Его старошотландский акцент слегка изменял слова, но он говорил так искренне, что ее горло перестало сжиматься, а плечи расслабились.
– Мы будем заботиться о тебе.
Священник выпрямился и протянул девочке руку. Ей показалось, что фигура в черном взметнулась до небес.
– Я тебе это обещаю.
Глава 8
Отец Макинтайр пил утренний чай на свежем воздухе. С моря дул легкий бриз, доносивший знакомый размеренный шум соленых волн, ритмично разбивавшихся о прибрежные скалы. На небе густого сине-фиолетового цвета были видны последние звезды, которые постепенно исчезали в растущей полосе утреннего света. В этот час ощущались божественные вибрации – богоугодное время в богоугодном месте.
В общей спальне мальчиков было тихо. Натянутая брезентовая крыша едва выдерживала выпавшую росу. Бурей вынесло все стекла, и просветы окон были закрыты досками. Маленьким ножкам приходилось ступать по осколкам битого стекла, скрытым в траве. Помещение для девочек было немногим лучше. Детские спальни помещались в правом и левом крыле церкви, и шторм потрепал обе.
Отец Макинтайр свернул за угол к угадывавшемуся контуру из битых кирпичей – здесь прежде была его личная библиотека, – и у него тоскливо засосало под ложечкой. Книги из коллекции – Шекспир, Дикинсон, По, – которую он собирал всю жизнь, ветер сдул в море или развесил по деревьям. «Это всего лишь бумага и чернила», – напомнил он себе. Дети не пострадали, ни один из них. Плоть и кровь преодолели это испытание. Плоть и кровь – бумага и чернила жизни.
Он допил чай, как раз когда рассветные лучи поглотили последнюю звезду на небе и залили светом прибрежные скалы. Он подумал о маленькой девочке, прибывшей на этой неделе, и у него сжалось сердце. Еще одна сирота. Ребенок без голоса, но со светлым, чистым взглядом. На церкви ударил медный колокол. Отец Макинтайр закрыл глаза и с благоговением слушал этот звон.
Семь ударов. Время покоя закончилось. Детей нужно накормить завтраком. И начнется повседневная рутинная жизнь. Вскоре юные голоса и топот маленьких ножек заполнят каждый уголок сиротского приюта и наступит время его работы.
К полудню запах моря достиг равнины и, догнав отца Макинтайра, идущего по каменистой тропе, смешался с густым ароматом перезревших фруктов, которым тянуло из сада. Яблони росли так близко друг к другу, что кроны их переплелись, превращая деревья в сплошную стену. Сбор урожая закончился, и последние бушели фруктов были отправлены повозками в город. Птицы, уже не боясь конкуренции со стороны людей, клевали раскисшую мякоть. Тут же вились осы и мухи: крылышки их были влажными, а брюшки раздулись от сладкого сока.
Отец Макинтайр аккуратно обходил раздавленные фрукты. На приставной лестнице, стараясь не упасть, стоял мальчик и обрезал ветки. На нижней ее ступеньке устроился мальчик помладше и сосредоточенно рассматривал яблоко: нет ли в нем муравьев?
– Дилан! – окликнул священник. – Ты не видел Джеймса?
Мальчик на лестнице, положив тяжелые садовые ножницы на плечо, обернулся:
– Он был в сарае.
– Он выполняет свои обязанности! – с готовностью подхватил исследователь муравьев.
– А ты свои выполнил? – спросил его отец Макинтайр.
– Да, сэр.
– Молодец!
Он двинулся дальше по дорожке из выцветшей на солнце крупной гальки, принесенной с берега моря, и черная ряса контрастно выделялась на ней, когда он шел к сараю на нижнем участке. Здесь отец Макинтайр прислонился к теплым старым доскам, наблюдая, как мальчик сметает остатки сена из-под копыт лошадей к дальней стенке стойла. Метла была слишком длинной для него и все время выпадала из рук.
Джеймс подрос – все еще ребенок, он тем не менее взрослел с каждым днем. Отец Макинтайр шагнул в сарай и тут же окунулся в удушливую жару, царившую под ветхой деревянной крышей. Джеймс вытер лоб рукавом и нежно похлопал кобылу по холке. Она вдруг попятилась.
Отец Макинтайр схватился за уздечку:
– Тпру! Что это на нее нашло?
Джеймс поднял на него удивленные глаза:
– Не знаю. Она сама не своя.
– Ты проверял стойло? Там нет змей? На прошлой неделе мы уже потеряли из-за этого козочку.
