— Глупости.
Девушка наморщила носик.
Мать тронула указательным пальцем короткий прямой носик дочери, копия ее собственного, и та игриво оттолкнула палец.
— Он очень мил, дорогая, твой мистер Линч. Меня он называет «мэм», и это так забавно. — Она улыбнулась Сэму. — Надеюсь, вы у нас не в последний раз.
Сэм был словно в столбняке. Ему следовало сказать «спасибо», возможно, он сказал это «спасибо» — с ней невольно станешь воспитанным. Вцепившись в спинку стоящего рядом стула, он следил взглядом за тем, как миссис Солсбери идет к лестнице, как не спеша поднимается по ступенькам.
Кэй стремительно повернулась в его сторону.
— В чем дело?
— Ваша мама меня обезоружила. Сестра, мне страшно.
— Вам страшно? Это мама вас напугала?
— У-гу, — раздраженно буркнул он. — Она.
— Но ведь она... Да она самый безвредный человек на свете!
— Кто ее научил знать свое место?
— Я что-то не пойму...
— Знаю, что не поймете, — простонал он. — Что поделаешь.
Он плюхнулся в кресло.
— Вы ей понравились. Уж я-то знаю.
— Благодаря одному-единственному слову «мэм». Разумеется, я старался соблюдать хорошие манеры.
В глазах девушки вспыхнули искорки.
— Мама не глупа. Она разбирается в людях.
— Выходит, теперь родители не смотрят за своими детишками? Значит, я отстал от жизни, и мне не понять современного мира?
Девушка расхохоталась. Она залезла в кресло и устроилась там, поджав под себя одну ногу. Сэм увидел, что справа один зуб у нее немного выступает вперед.
— О, господи боже мой!
Ее глаза сделались лучистыми, до краев наполнились весельем. Что может быть очаровательней смеющейся девушки!
— Но я ведь не ребенок! О чем вы говорили с мамой?
— Я сказал ей, что мы познакомились на вечеринке, — мрачно буркнул Сэм.
Девушка насторожилась. Больше она ни о чем не спрашивала.
— Но ведь это так и есть.
— Так и не так.
— Выходит, вы не сказали ей, что это была за вечеринка?
Девушка порозовела.
— Она не спрашивала.
— Ну и ладно. Мама прелесть, но такая болтушка. А папа бы, наверное, расстроился. Он очень старомодный. А вы... вы чудак. И совсем вы не отстали от жизни.
— Папа дома? — отрывисто спросил Сэм.
— Наверное, — равнодушно ответила девушка. Она, по-видимому, отличалась упрямством. — В конце концов, если бы я не пошла на эту вечеринку, мы бы не познакомились. И сейчас вас бы здесь не было.
— Знаю, — кивнул он.
— А что вам там не понравилось?
В его черных, устремленных на нее глазах было отчаяние. Он сделал глубокий вдох и медленно выпустил воздух.
— Когда вы ушли, о вас спрашивал один из гостей. Хотел выяснить, кто вы такая.
— Польщена! — Она просияла.
— Зря.
Огонек в ее глазах погас, будто он ударил ее по щеке.
— Вы, как ваша мама, не знаете, чем все это пахнет, — со злостью выпалил он. — Успех! Да ведь вам ничего не втолкуешь. Вы дитя!
— Вы пришли меня ругать? — жалобно спросила она.
— Я, кажется, пришел поговорить с вашим отцом, — огрызнулся Сэм. — Прямо сейчас. Будьте любезны, проведите меня к нему.
Она помрачнела, опустила ресницы.
— Выходит, вы пришли вовсе не ко мне? — Он сердито хмыкнул.
— У нас с вами был такой интересный разговор. Я думала, мы славно провели время, и надеялась, что вы еще что-нибудь расскажете.
— Сестра, какой толк от наших с вами интересных разговоров? Сами понимаете — никакого. Давайте с этим покончим, а?
— Но я не знаю, я просто не пойму, почему...
— Вспомните, что было, — перебил он. — Вы упросили своего кавалера позволить вам взглянуть, как выражается ваша мама, на изнанку нашего мира. Вам показалось забавным увидеть на какую-то минутку его другую сторону, верно? — Ее губы раскрылись. — И мы с вами поговорили. Но ваш кавалер, наверное, уже рассказал вам, что, дескать, Сэм Линч якшается с подонками. Или даже сказал, что я сам мошенник, а? — Она поморщилась. — Ведь только вы с вашей неискушенностью могли подумать: «Ах, как забавно поболтать с этим человеком, послушать об этих людях». Вы сказали, что я так добр. Вы были уверены, что я вами очарован. И что бы вам ни говорили, вы всегда чувствуете себя всесильной, прямо королевой, не так ли, сестра? Очевидно, вы бы не возражали завести невинный маленький романчик с высоким темноволосым злодеем вроде меня. Стать моей маленькой принцессой, недоступной, незапятнанной, разумеется, ибо вы взываете к врожденной и только дремлющей во мне чести. Что, не так?!
— Да, так.
Она смотрела ему прямо в глаза.
Ощущение было такое, будто кто-то проник в грудную клетку и дотронулся ладонью До его сердца. Нет, только не это!
— Вы представили все в самом неприглядном свете. — Она улыбалась. — Но все равно, пожалуй, так и есть. Так уж вышло.
Он вскочил со стула, всплеснул руками.
— Где ваш отец? Я хочу с ним поговорить. Сию минуту.
Девушка не шевельнулась. Лишь что-то блеснуло в ее глазах, и упрямо выдался вперед подбородок.
— Вам от него что-то нужно?
— Как это ни странно, но он со всеми своими деньгами не сможет сделать для меня ровным счетом ничего, — фыркнул Сэм.
— Тогда, значит, вы хотите наябедничать ему, что я была на этой вечеринке?
— Сестра, послушайте, вовсе нет!
Она улыбнулась, будто ей удалось его провести.
— Выходит, никаких оснований для беспокойства нет?
— Вам они просто могут быть неизвестны. — Он тихонько коснулся рукой ее макушки. — Вы ничего не понимаете в этой жизни. В общем, так оно и должно быть. Послушайте, я не намерен рассказывать вам, зачем я сюда пришел, пока не повидаюсь с вашим отцом. Я только... Нет, лучше не надо.
— Я вас поняла, — кивнула она.
— Дело в том, что вы к себе притягиваете, — выпалил он. — Но не в том смысле, в каком вы подумали... Марш к отцу!
— А вы и не знаете, что я подумала, — чопорно заметила она. — А теперь, коль вы так жаждете, я позову отца.
— Да, именно жажду, — уставившись в одну точку, буркнул он. — Позовите, пожалуйста.
Она как пружина выпрыгнула из кресла, сохраняя при этом серьезное и вместе с тем безмятежное выражение лица. Где-то звякнул колокольчик, но Сэм не обратил на это ни малейшего внимания, ему в грудь хлынули потоки свежего воздуха, он боялся за нее и спешил сообщить все, что знал, а сам не хотел, чтобы она уходила звать отца. Предчувствие уже подсказывало ему, что это краткое видение, этот кадр из фильма (стоит ему преодолеть свою тревогу, и вот они уже сидят рядом, и он осторожно объясняет ей, зачем пришел) больше никогда не повторится.
