6
Зайдя на следующее утро в зал заседаний, Эмма без малейшего удивления обнаружила там большинство своих коллег-директоров. Только смерть могла стать уважительной причиной отсутствия на этом особенном собрании, которое Джайлз назвал бы заседанием с «повесткой особой важности».
Председатель беседовал с контр-адмиралом Саммерсом. Клайв Энскотт с головой ушел в разговор со своим партнером по гольфу Джимом Ноулсом, который уже поставил Эмму в известность, что в случае голосования они оба поддержат председателя. Эмма присоединилась к Энди Доббсу и Дэвиду Диксону: оба не скрывали, что на ее стороне.
Филип Уэбстер, секретарь компании, и Майкл Керрик, финансовый директор, изучали присланные инженером-судостроителем планы и спецификации будущего лайнера, разложенные на столе зала заседаний. Рядом красовалось то, чего Эмма не видела прежде, – масштабный макет теплохода «Бэкингем». Ей пришлось признаться себе, что выглядел он весьма притягательно, а мальчики, как известно, очень любят игрушки.
– А положение-то, похоже, рискованное, – говорил Энди Доббс Эмме, когда дверь зала для заседаний открылась и вошел десятый директор.
Алекс Фишер остался стоять у двери. Он как будто немного нервничал, словно новичок в классе, гадающий, будут ли с ним разговаривать остальные мальчики. Председатель тотчас отделился от своей группы и пересек комнату, чтобы поздороваться с майором. Эмма наблюдала, как Росс официально пожал руку ему, но не так, как приветствовал бы уважаемого коллегу. О Фишере они с председателем были одного мнения.
Когда дедушкины часы в углу начали отбивать десять, разговоры сразу же прекратились и директора заняли каждый свое установленное место возле стола заседаний. Фишер, как не пользующаяся успехом на танцах девушка, продолжал стоять, пока не осталось свободно лишь одно место – словно в игре «Музыкальные стулья». Он скромно устроился на незанятом стуле напротив Эммы, но она не смотрела в его сторону.
– Доброе утро, – проговорил председатель, когда все расселись. – Вы позволите мне начать наше собрание, поприветствовав майора Фишера, который возвратился к нам в должности директора?
Лишь один человек пробормотал: «Слушайте, слушайте», но ему было простительно: его не было в совете, когда Фишер занимал пост директора.
– Этот срок на борту, конечно, станет для майора вторым, так что он привыкнет к нашим методам работы и к преданности, которую мы все ожидаем от каждого члена совета директоров, представляющего великую компанию.
– Благодарю, господин председатель, – ответил Фишер. – В свою очередь хотел бы сказать, как я рад возвращению в состав совета. Позвольте заверить вас, что я всегда буду стремиться к защите интересов «Пароходства Баррингтонов».
– Рад слышать, – сказал председатель. – Тем не менее моя обязанность – предупредить вас, как я предупреждаю каждого нового члена совета: покупать либо продавать любые акции компании без предварительного уведомления как фондовой биржи, так и секретаря компании для любого члена совета директоров считается противозаконным.
Если Фишер и понял, что эта стрела с зазубренным наконечником метила в него, цели она не достигла, поскольку он лишь кивнул и улыбнулся. Мистер Уэбстер тем временем прилежно записывал в протокол все сказанное председателем, что с удовлетворением отметила для себя Эмма.
Как только зачитали и утвердили протокол предыдущего собрания, председатель объявил:
– Члены совета не могли не заметить, что в сегодняшней повестке дня всего лишь один пункт. Как все вы знаете, полагаю, настало время принятия решения, которое, я не преувеличиваю, определит будущее пароходства и, вероятно, будущее одного или двоих из нас, ныне состоящих на службе компании.
Для нескольких участников заседания слова Бьюкенена явно стали сюрпризом, и они принялись перешептываться. Росс ясно дал понять: проиграв голосование, он оставит пост председателя.
Проблема Эммы состояла в том, что ей было нечем ответить на этот выпад. Она не могла грозить своей отставкой, например, потому, что ни один член семьи не выразил желания занять ее место в совете. Себастьян уже объявил матери, что если она не победит в голосовании, то всегда может выйти из совета, а также, действуя совместно с Джайлзом, продать свой пакет акций, тем самым получив двойное преимущество: принести семье приличную прибыль и одновременно лишить Мартинеса маневра.
Эмма подняла взгляд к портрету сэра Уолтера Баррингтона. И будто наяву услышала слова дедушки: «Дитя, никогда не делай того, о чем потом будешь жалеть».
– Нам необходимо во что бы то ни стало принять твердое и бескомпромиссное решение, – продолжил Росс Бьюкенен. – Такое, в котором, надеюсь, все директора выразят свое объективное мнение. – После этого он предпринял свой второй маневр: – C учетом этого начать дебаты я предлагаю миссис Клифтон не только потому, что она возражает против моего плана начала постройки лайнера в настоящее время, но также и потому – мы не должны забывать об этом, – что миссис Клифтон владеет двадцатью двумя процентами акций компании, которую более ста лет назад основал именно ее выдающийся предок, сэр Джошуа Баррингтон.
А Эмма так надеялась вступить в дискуссию одной из последних, поскольку хорошо знала, что итог будет подводить председатель и к тому моменту, когда заговорит он, сила ее доводов ослабнет. В любом случае свои аргументы она была намерена привести так убедительно, как только сможет.
– Благодарю, господин председатель. – Она опустила глаза на свои записи. – Позвольте мне для начала выразить уверенность в том, что, каким бы ни был исход сегодняшней дискуссии, мы все надеемся, вы продолжите возглавлять компанию еще долгие годы.
Громкие «Слушайте, слушайте» последовали за этим заявлением, и Эмма почувствовала, что по меньшей мере первый удар она успешно отразила.
– Как нам напомнил председатель, мой прадед основал эту компанию более ста лет назад. Он обладал поразительным даром разглядеть перспективу, одновременно изыскав возможности обходить препятствия, – и то и другое с одинаковым умением. Я могу лишь мечтать о даре предвидения сэра Джошуа, потому что тогда я бы смогла сказать вам, – Эмма показала на проект архитектора, – перспектива это или препятствие. Я считаю, что самая главная проблема проекта в том, что мы рискуем всем сразу. Выделяя такую огромную долю резервов компании на проект, мы идем на риск, который может слишком дорого нам обойтись. Ведь само будущее океанских пассажирских лайнеров видится мне зыбким. Две крупнейшие судоходные компании уже объявили об убытках по результатам этого года, ссылаясь на бум в индустрии пассажирских авиаперевозок как на причину своих трудностей. И вовсе не совпадение, что наш трансатлантический пассажиропоток упал именно на столько, на сколько он вырос у авиалиний. Факты ясны как день. Бизнесмены хотят добраться до мест встречи как можно скорее, а затем так же быстро вернуться домой. Это вполне понятно. Утрата интереса публики может не нравиться нам, но глупо будет его игнорировать в долгосрочной перспективе. Я считаю, мы должны оставаться верными бизнесу, благодаря которому «Пароходство Баррингтонов» заслужило международную репутацию, а это перевозки угля, машин, большегрузных автомобилей, стали, продуктов и прочих грузов. Зависимость же от пассажиров предоставить другим. Уверена, если мы будем держаться за наш основной вид транспорта – грузовые суда с каютами примерно на десяток пассажиров, – компания переживет эти неспокойные времена и продолжит приносить высокую прибыль год за годом, давая держателям наших акций приличный доход. Я не желаю рисковать деньгами, которые компания так разумно экономила на протяжении стольких лет, только лишь ради того, чтобы потакать капризам переменчивой публики.
