— Конечно, я не скажу ни слова. Леди Каннингем ни к чему знать о наших проблемах. Не вижу, какое это может иметь к ней отношение.
Графиня тяжело вздохнула и обвела взглядом гостиную.
На стенах висели портреты Стрэткэрронов от первого графа до отца ее мужа. Гравюры с лошадьми и сценами охоты, бронзовые статуэтки лис и орлов, сабли и щиты — все это напоминало о славном прошлом Стрэткэрронов.
— Стрэткэрроны жили у Лох-Ерна со времен Средневековья, — с тоской сказала графиня. — В то время бушевали войны; кажется, теперь нам приходится вести такую же свирепую борьбу. На этот раз, однако, за дверью притаились не мародеры, а пресловутый волк[11].
Мойра ушла, оставив мать наедине с ее мыслями. Поднимаясь к себе, она вдруг ощутила порыв холодного ветра и вздрогнула. Не предвестник ли это грядущих бед?
* * *
Мойра принялась собирать вещи и раскладывать их в три чемодана, стоявшие посреди комнаты. На сердце у нее было очень тяжело.
Вынимая из шкафа бальные платья, девушка осмотрела их свежим взглядом. Абрикосовый шифоновый наряд, который когда-то был самым любимым и удобным, теперь показался ей неэлегантным. Мойра носила его последние два светских сезона в Эдинбурге, но сейчас вдруг испугалась, что в лондонском обществе он будет смотреться старомодно.
«Это никуда не годится, — сказала она себе, глядя на слишком пышную юбку и аляповатые украшения на кокетке. — Я буду выглядеть, как простушка из деревни, а не изысканная юная леди благородного происхождения».
В отчаянии Мойра швырнула платье на кровать. Но что еще у нее есть?
Белое льняное, годящееся только для летних прогулок; бледно-лиловое шерстяное наводило на мысли о трауре; еще светло-голубой наряд из тафты, но его покрой подходил для более юной девушки.
«Как с таким гардеробом найти мужа?!»
Тут в дверь постучали, и вошла графиня. Переступив порог, она увидела, как несчастная, заплаканная Мойра одно за другим отбрасывает платья.
— Милая, что случилось?
— Ах, мама! Разве в этих нарядах я смогу высоко держать голову на лондонских приемах? Они такие немодные. Я просто не могу позорить Каннингемов, являясь на балы в чем-нибудь из этого.
Графиня с грустью на нее посмотрела:
— Но у нас не на что заказать тебе новые платья, да и времени уже не осталось. Вы скоро уезжаете.
Девушка поморщилась от этого мягкого укора. Верно: уезжая в Лондон, они тратят деньги, которых и так мало. Юэн говорил, что продаст несколько породистых лошадей, чтобы оплатить путешествие. На такую роскошь, как новые платья, денег, конечно, не останется.
— Дорогая, может быть, это отвлечет внимание от того факта, что твои наряды сшиты не по последнему слову парижской моды.
Графиня подала Мойре бледно-голубую коробку. Девушка открыла ее и увидела внутри бриллиантовое колье и серьги.
— Мама! Я не могу их взять!
— Я даю их тебе лишь на время. Кроме того, если ты заберешь это в Лондон, у меня не будет соблазна их продать. Они очень ценные и принадлежали твоей бабушке. Надежно спрячь, а в Лондоне попроси леди Каннингем положить их в сейф.
Мойра крепко обняла мать. В глазах у нее стояли слезы.
— Спасибо, мамочка. Мне будет так тебя не хватать.
— А мне тебя, милая. Да, через полчаса подадут ужин, я попрошу Рэнкина ударить в гонг.
Графиня медленно вышла из комнаты, задержавшись, чтобы бросить на дочь еще один взгляд.
«Она так молода и так беззащитна, — думала Маргарет. — Очень надеюсь, что леди Каннингем оградит ее от нежелательных поклонников. Мойра, быть может, и не ослепительная красавица, но ее обаяние и миловидность наверняка привлекут чрезмерное внимание».
Ужин получился безрадостным. Граф попросил к себе в комнату суп и хлеб, отказавшись от мяса. Юэн немного поел, а Мойра лишь поковыряла в тарелке рагу из кролика.
— Нет аппетита? — встревоженно спросила мать.
— Да, мама, — ответила девушка, не смея признаться, что ей не нравится рагу. Мойре не терпелось отведать благородной кухни у Каннингемов. Едва успев об этом подумать, она тут же пристыдила себя за изменническое настроение.
— Завтра рано утром я поеду в Перт, — внезапно объявил Юэн. — Собираюсь устроить наше путешествие на юг.
— Ты навестишь мистера Уэстона? — рискнула спросить Мойра; ее сердце бешено забилось.
— Ага.
— Передай, что я им интересовалась.
Юэн посмотрел на сестру с удивлением.
— А, верно. Ты видела его на охоте, когда здесь был Харвуд, да?
— Да, он помог мне… когда Джесси споткнулась на какой-то рытвине возле фермы Кэмпбелла… — запинаясь и краснея проговорила Мойра. Это была неправда, но девушка решила, что лучше скрыть от брата свои истинные чувства.
— Да уж, Стюарт Уэстон такой — настоящий джентльмен, — заметил Юэн, а потом, к облегчению Мойры, как будто потерял интерес к этой теме. — С твоего разрешения, мама, я, пожалуй, пойду спать.
Графиня тяжело вздохнула и сложила салфетку.
— Сколько на нем ответственности. Несправедливо, что ему на плечи легла такая ноша.
— Она ему вполне по силам, мама. Разве ты не считаешь, что он показал себя достойным сыном и наследником, когда на нас обрушились все эти беды?
— Конечно, но нельзя его так нагружать. Юэну почти двадцать три, и он должен искать невесту, а не беспокоиться о будущем поместья.
Мойра покраснела. Если бы только мама знала, зачем они на самом деле едут в Лондон!
— Я тоже пожелаю тебе доброй ночи, мама.
В тишине собственной комнаты Мойра стала готовиться ко сну. Расчесывая длинные темные волосы, она разглядывала свое отражение в зеркале.
«Хватит ли моей миловидности, чтобы привлечь богатого мужа? — думала девушка. — В Лондоне наверняка есть леди гораздо красивее меня. Кто знает, повезет ли мне найти себе пару?»
Мойра вздохнула и отложила серебряную щетку. На ней красовался герб Стрэткэрронов — медведь и две скрещенные сабли — и девушка с любовью провела по нему рукой.
«Я должна быть готова выйти замуж за человека, которого не люблю, не ради его достоинств, но ради богатства».
Мойра еще раз взглянула на себя в зеркало, и сердце ее сковал холодный страх: глубоко в душе она знала, что брак без любви будет хуже смерти.
Девушка не могла сдержать слез. Она без сил опустила голову на туалетный столик и горько разрыдалась.
«Ах, лучше бы мне и вовсе не родиться на свет, чем терпеть эти ужасные, ужасные времена! Что с нами всеми будет?»
