Книга Спасение в любви - Робин Карр

Когда Пейдж и Кристофер вошли в бар, Джек с чашкой кофе стоял за стойкой, а за столиком завтракал один из постоянных посетителей. Пейдж остановилась у двери, неуверенно оглядывая помещение. Джек кивнул ей и улыбнулся.

— Причер на кухне, — сказал он.

Опустив голову, она прошла туда мимо него. Джек выждал несколько минут, потом снова наполнил чашку Харва и тоже зашел на кухню. Причер был там один, он вытаскивал из посудомойки стойку с бокалами.

— Если ты не против, она останется здесь на пару дней. Пока мальчик не выздоровеет, — сказал Причер.

— И это все? — поинтересовался Джек. — У нее же какие-то проблемы?

Причер пожал плечами и поставил стойку с бокалами на кухонный прилавок.

— Причер, ты же ее не знаешь. И не знаешь, кто ударил ее по лицу.

— Меня не интересует, кто это был, — отозвался он. — Иисусе, как я бы хотел увидеть его физиономию.

— Если ты этого хочешь, она может остаться. Я просто сказал…

— Это твой бар, — сказал Причер.

— Я тебе этим пеняю? Что это мой бар? Поскольку…

— Нет, — ответил Причер. — Ты нормально относишься, несмотря на то что это действительно твой бар. Я просто не хочу, чтобы ты заставил ее… их… почувствовать себя приживалами.

— Я не собираюсь этого делать. Не дури. Ты же знаешь, что мы партнеры. Это и твой дом тоже. И комната — твоя.

— Тогда все хорошо.

Причер направился в бар. Джек последовал за ним.

— Раз уж ты здесь, я пройдусь, — сказал он.

— Конечно.

— Я скоро вернусь, — добавил Джек и направился через улицу в клинику.

Пациентов не было, но Мел и доктор Маллинс находились у стойки в приемной. Доктор Маллинс сидел за столом, не отрывая взгляда от экрана компьютера. Мел стояла у него за спиной, положив руку ему на плечо. Она подняла глаза на вошедшего Джека и кивком показала ему подойти. У Мел был очень сердитый и обеспокоенный взгляд, затем она снова повернулась к экрану.

Джек никогда раньше этого не делал; Мел не втягивала его в свои медицинские дела, хотя верила ему, как себе, и знала, что ему можно доверить любую конфиденциальную информацию. Она ничего не рассказывала о своих пациентах мужу, поскольку твердо верила, что это неэтично.

На экране были цифровые фотографии. Избитое тело Пейдж под разными углами. Синяки были просто ужасны. Если бы кто-то сотворил такое с Мел, Джек вряд ли бы смог удержаться и не убить того, кто это сделал.

— Господи боже, — выдохнул он. И подумал, знает ли Причер, что дело здесь не ограничивается небольшим синяком на лице.

Мел посмотрела на мужа. Мрачно стиснутые челюсти, пульсирующая на виске жилка и сузившиеся глаза.

— Это не должно выйти за пределы этой комнаты, — произнесла она.

— Конечно не должно.

— Ты понимаешь, почему сейчас стоишь здесь и смотришь вместе с нами на эти фотографии?

— Думаю, да. Она сейчас в баре. Причер хочет, чтобы она там остановилась.

— Хорошо. Но ты должен знать: я сказала ей, что она может остановиться у нас, если захочет. Но думаю, в баре ей тоже будет спокойно, тем более что я поручилась за Причера. Мы должны ей помочь, иначе это животное просто убьет ее.

— Да, конечно. Думаешь, Причер знает, насколько все плохо?

— Я понятия не имею. Я с ним это не обсуждала. Но тебе необходимо знать, что происходит под крышей твоего бара.

— Под крышей нашего бара, — поправил он. Мел и ребенок были его жизнью. Он не представлял, как можно ее ударить. Только нежно обнять. — Ты что-нибудь о ней знаешь? Я не хочу, чтобы Причер привязался к ней. Или чтобы она причинила ему боль.

Мел пожала плечами:

— Я даже не знаю, откуда она. Но не думаю, что волноваться надо именно о Причере.

— Он уже ввязался в это. И принял вызов.

— Ну, это хорошо. Пейдж нужен кто-то, кто примет за нее вызов. А Причер может сам о себе позаботиться.

— Да, мы только что об этом поговорили.

Мел прислонилась к Джеку, и он ее обнял.

— Я никогда не видела ничего подобного, а я видела многое, — выдохнула она. — Этот сукин сын действительно опасен.

— Я не хочу, чтобы ты в этом чересчур увязала, — сказал он.

— Не спорь со мной. Я должна делать свою работу.

— Но это на самом деле опасно, Мел, — возразил Джек.

— Тем больше для меня причин делать свою работу.

Причер удивился, что, вернувшись от Мел, Пейдж решила на несколько дней остаться. До этого казалось, что она просто одержима желанием уехать. А сейчас вместе с Кристофером ушла наверх, и с тех пор оттуда не раздалось ни звука. Они пропустили ланч. Но Причер рассудил, что мальчик плохо себя чувствует, и возможно, он спит, а его избитая мать отдыхает.

* * *

В затишье второй половины дня, как обычно занимаясь ужином, Причер вытащил одну из своих старых поваренных книг. Он всегда восхищался Мартой Стюарт, хотя большая часть ее рецептов для бара не подходила — слишком много возни. Ему нравилась старомодная кухня Бетти Крокер и Джулии Чайлд — они готовили до того, как все стали считать съеденные калории и холестерин.

Он искал рецепт печенья.

Причер знал о детях не так много, в баре не было особого спроса на печенье, но у него сохранились нежные воспоминания о матери, которая его пекла. Она была очень миниатюрной. Маленького роста и высоких принципов. Тихая, но строгая. И очень застенчивая — свою стеснительность он, видимо, унаследовал от нее. Его отец умер совсем молодым, но он тоже был не высокого роста. А потом появился на свет Причер. При рождении он весил больше девяти фунтов[10] и к седьмому классу вымахал до шести футов роста.

У него не было под рукой готовой смеси для выпечки печенья. Но были мука, сахар, простое масло и арахисовое. Из них легко можно было сделать нежное и сладкое печенье. Замешивая тесто и скатывая из него маленькие коричневые шарики, он думал о матери. Он представлял, как они вместе сидят на мессе — ее узкие плечи, застегнутое до самого подбородка платье, седые волосы, стянутые на затылке в аккуратный пучок. А рядом сидит он сам, к пятнадцати годам не умещающийся на одном сиденье. Протыкая мягкие шарики вилкой, он с улыбкой вспоминал, как она учила его водить машину. Это был один из немногих случаев, когда он слышал, что она повышает голос — нервничает и расстраивается. У него слишком большие ноги и слишком длинные. Он слишком грубо обращается с акселератором и с тормозами. «Святые Иисус, Мария, Иосиф! Джон! Будь понежнее! Помедленнее, более изящно! Мне надо было отдать тебя не в футбол, а в балет!» Удивительно, как она тогда не умерла от сердечного приступа.