Коул был вынужден наблюдать это, и им постепенно овладевала глубокая печаль. Глэдис ворковала с сыном, и он видел ее прежнюю — нежную и любящую, еще не испорченную предприимчивой мамашей.
Когда она снова повернулась к нему спиной, он стал незаметно рассматривать ее. Розовая эластичная лента удерживала непослушную копну волос. Блестящие черные завитки подрагивали, шея местами были запачкана чем-то белым, вероятно, детской овсянкой. Это было так трогательно, что Коул неожиданно ощутил поднимающуюся откуда-то из глубин души нежность, но тут же недовольно нахмурился, злясь на себя.
Перед тобой вовсе не та милая девушка, в которую ты когда-то влюбился, убеждал себя он, да Глэдис никогда и не была ею. Просто ты становишься сентиментальным, а такую роскошь сейчас не имеешь права себе позволить.
— Твой завтрак готов, — наконец с каменным лицом сообщила Глэдис и поставила перед ним тарелку.
— Выглядит аппетитно, — не мог не признать он.
Она заправила выбившийся локон за маленькое ушко и проворчала:
— Я старалась.
Коул с аппетитом приступил к еде и в мгновение ока проглотил сосиски. Фантастика! Оранжевые желтки яиц, помидоры, давно забытый вкус домашнего пудинга…
— Изумительно! — невольно вырвалось у него.
— Еще бы! — отозвалась Глэдис, горделиво поведя плечами.
У Коула вдруг перехватило дыхание. Он представил себе, как она ублажает его в спальне, и все его тело бурно отреагировало на эту идею.
Может, стоит предложить ей место экономки и одновременно любовницы? — промелькнула у него в голове безумная мысль, и он впервые с грустью признался себе, что понимает своего отца. Идея, конечно, соблазнительная, мысленно усмехнулся Коул, но… мне нужно нечто большее.
Ему всегда требовалось больше, чем могла дать любая женщина. Среди них были и красивые, и умные, пару раз даже встречались родственные души, но ни одна не затронула его сердце так, как Глэдис… Впрочем, когда он влюбился в нее, ему было двадцать лет, а в этом возрасте легко обмануться.
— Что-нибудь не так?
Голос Глэдис вывел Коула из глубокой задумчивости.
— Давно я так вкусно не ел!
Она молча подала ему чай с тостом, после чего он со вздохом откинулся на спинку стула, наблюдая за ней. Она наклонилась, чтобы подбросить в печь пару брикетов сухого торфа, и он ощутил голод иного свойства.
Неужели ты готов повторить ошибку отца, впустив в свою жизнь подобную женщину! — тут же одернул себя он.
— Сейчас я уложу Шона спать, — напряженно произнесла Глэдис. — Посиди здесь. Когда он заснет, его и пушками не разбудишь.
Она взяла малыша на руки и бережно прижала к груди, вся преобразившись: исчезло мрачное выражение лица, глаза засияли.
Сердце Коула дрогнуло.
Эта женщина способна вскружить голову любому мужчине, угрюмо подумал он, стараясь унять зов плоти. Но она замужем. Неужели ты готов стать ее любовником?.. Нет! А значит, чем скорее она уедет отсюда, тем будет лучше.
Глэдис опустила спинку сиденья коляски, бережно уложила туда сына и прошла в соседнюю комнату.
Коул не удержался и заглянул через ее плечо. Там стояла все та же двуспальная кровать, на которой его отец и ее мать занимались любовью. На стуле висели мужской свитер и женское нижнее белье. Мягкие игрушки были сложены в пластмассовый ящик. Вот, значит, каково любовное гнездышко Глэдис!
Он с негодованием отвернулся.
У них с Дереком вообще нет права жить здесь!
Вероятно, до смерти Джерри они обитали в садовом домике, а потом просто захватили дом как бессовестные оккупанты! Это уж слишком!
Через некоторое время Глэдис снова появилась на кухне.
— Ребенок заснул? Тогда давай продолжим, — коротко бросил Коул.
Взгляды их встретились, и он заметил, что она напугана.
— Ладно, — сдавленным голосом ответила Глэдис и ядовито поинтересовалась: — Ты уверен, что хорошо подготовился к допросу? Где яркая лампа, орудия пытки, дыба?
Она села к столу и выжидающе подняла на него глаза.
— Я могу добиться того, что мне нужно, и не прибегая к насилию, — холодно заметил Коул, не обращая внимания на рыжего кота, который громко мурлыкал и терся об его ногу. — Закон на моей стороне.
По ее телу пробежала дрожь, и это не укрылось от его глаз. Казалось, в помещении стало нечем дышать, возможно, из-за жарко натопленной печки.
Коул стянул с себя красный свитер и беспокойно прошелся по кухне. Перед его глазами снова и снова вставала яркая картинка — Глэдис и Дерек в постели, они обнимают друг друга, целуются…
Она с тревогой следила за ним, стараясь предугадать, что последует дальше.
Сегодня Коул был гладко выбрит, и на его осунувшемся лице ярче выступили острые скулы и глубокий шрам. Глэдис показалось, что он на грани нервного срыва, и она занервничала, понимая, кто будет объектом его гнева.
Она с трудом сглотнула стоящий в горле комок. Скорей бы все это кончилось!
— Ты, очевидно, узнал о смерти Джерри… — начала она.
— В противном случае меня бы здесь не было, — резко оборвал ее Коул.
Теперь он стоял к ней боком, разглядывая фотографии. Сердце ее забилось, и она вскочила, чтобы отвлечь его от этого занятия.
Нет, я не расскажу ему о своем старшем сыне! — сказала себе Глэдис. Только Джерри было известно о Мартине.
— Наверное, ты прочитал объявление в газете?
— Нет. Последние шесть месяцев я провел в Австралии. — Увидев, что Глэдис удивленно наморщила лоб, он пояснил: — Я много разъезжаю по свету.
Ее огорчило, что он отказался от своих планов защищать права детей ради блестящей карьеры юриста-международника. Впрочем, в этом нет ничего удивительного — Коул явно не любит детей, он ведь почти не реагировал на Шона! Тревога Глэдис усилилась. Узнав, кто отец ее сына, он невзлюбит мальчика еще больше, поняла она.
— Тогда как же, — пытаясь оттянуть момент откровенного объяснения, произнесла она, — ты узнал о смерти Джерри?
Коул продолжал мерить шагами кухню.
— Отчего он умер? — ответил он вопросом на вопрос.
Его манера разговаривать смущала Глэдис, но она поклялась, что не даст ему сбить себя с толку.
— Джерри был алкоголиком… — тихо начала она.
— Знаю, — кивнул Коул. Глэдис изумленно открыла рот.
— Но об этом никто не знал, кроме его лечащего врача и меня!
— Я довольно наблюдателен, — мрачно заметил Коул, прислонившись к широкому подоконнику.
Рыжий кот снова стал ластиться к нему, но он словно не замечал этого, оценивающе глядя на Глэдис.
