Книга Другая жизнь оборотня - Дарья Донцова

Когда я вошла в гостиную, там шла оживленная беседа.

– Жаль, что Феоктистов умер, – вещала Виктория Ивановна.

– Настроение всем основательно подгадил, – добавил ее супруг Сергей.

– Но я все равно буду выбирать свой подарок, – продолжала Кузнецова, – и не надо думать, что это безнравственно.

– Да все нормально, – пожал плечами Анатолий. – Я видел мужа Ларисы мельком. Феоктистовы вчера сразу за мной приехали. Мы две секунды общались, я имею в виду с глазу на глаз, потом он какую-то чепухню за ужином нес, про паровоз и вагоны. Мужик в депо работал?

– Нет, Олег Федорович мастерил аксессуары для железных дорог, – уточнила Нина.

Сергей Леонидович вскинул брови.

– Я не понял. Чем он занимался?

Дочь Луизы пустилась в объяснения:

– Есть люди, которые увлекаются игрушечными железными дорогами. Феоктистов для них создавал копии вагонов, паровозов и всякого такого. У него сайт в Интернете, посмотрите, очень красивые вещи муж Ларисы делал.

– Ерундень, – поморщился Сергей, – это не мужское занятие. Кому такое надо?

– Не поверите, сколько вокруг коллекционеров, – заметил Юрий Петрович. – Феоктистов считался одним из лучших мастеров, буквально тонул в клиентах, зарабатывал много.

– Не мужское дело, говоришь? – передразнила мужа Виктория. – Может, оно и так, но деньжата он жене мужские приносил. Не то что некоторые.

– Так баба у покойного заботливая, не ленивая, наверное, и голова у нее годами не болит, – мигом начал размахивать саблей Кузнецов.

– Господа, хотите кофе? – решила купировать скандал Нина.

– Спасибо, он у меня уже в носу булькает, – отказалась Виктория Ивановна. – Долго нам тут сидеть?

– Пока полиция со всеми не поговорит, – объяснила я.

– Целый день потеряем, – огорчилась Виктория. – Дом здоровенный, надо все изучить, чтобы лучшее выбрать. Даша, вы в мебели разбираетесь?

– Не очень, – честно ответила я.

– Антикварный буфет от новодела не отличите? – пригорюнилась Кузнецова.

Я покачала головой.

– Нет.

– Да понятно же и так, что есть старье, – засмеялся Сергей. – Рухлядь облупленная, жучком погрызенная, ручек у нее нет или замок выпал.

– Сейчас искусно старят современную мебель, – объяснила Елена, – а предмет обстановки прошлых веков может быть отреставрирован и выглядеть новеньким.

– Развалины есть развалины, – возразил Сергей, – я только бегло посмотрю и сразу скажу, когда дрова на свет родились.

Нина показала на роскошный, украшенный позолотой комод черного дерева, стоящий в простенке между окнами.

– Можете назвать его примерный возраст? И кто его сделал?

– Италия, – без тени сомнения заявил супруг Виктории, – на заказ сколотили. У моего приятеля Женьки точь-в-точь такой стоит.

– Да? – удивилась Нина.

– Женя деньги метлой метет, – с завистью заметил Сергей, – я в его автосервисе мастером работаю. Ольга его решила красиво квартиру обставить, а Женек у нее под пятой. Лично мне это не нравится – не интеллигентная мебель. Такую те, кто на рынках торгует, берут. Или бабы глупые. Мне по душе простота.

– Если у вашего приятеля точь-в-точь такой комодик, то обрадуйте его, – зачирикала Нина. – Этот секретер сделал в тысяча семьсот двадцатом году Андре-Шарль Буль, краснодеревщик Людовика Четырнадцатого. Когда мама на аукционе приобрела его, он находился в плачевном состоянии. Но родители его отреставрировали.

– Дорогая штукенция? – деловито осведомилась Виктория Ивановна.

Нина посмотрела на Кирилла, тот надул губы.

– Реальную стоимость назвать трудно, уникальный антиквариат продается через аукционы. Стартовую цену могут поставить невысокую, но она ракетой взлетит. Наоборот тоже бывает. Правда, я не специалист. Думаю, что он стоит тысяч четыреста-пятьсот. Но это предположительно.

– Полмиллиона рублей хорошо, хоть и не капитал, – заметил Анатолий.

Кирилл повернулся к нему.

– Я назвал цену в долларах.

Кузнецова ахнула.

– Не фиговый комодик… А ты, Сергей, дудел: «не интеллигентный»… За такие деньжищи и дерьмо сладким покажется. И много у вас таких, Пулей сделанных?

– Фамилия мастера Буль, – поправила Нина. – Нет, всего один.

Виктория подошла к секретеру, который я сначала посчитала комодом, и похлопала его рукой.

– Зарезервируйте это пока за мной.

– Здесь не магазин. Мы ничем не торгуем, скидок не делаем, товар не резервируем, – отчеканил Кирилл. И продолжил, явно разозленный: – Не понимаю, какая муха укусила Виктора Марковича, у него вроде не было признаков маразма. Почему он вдруг решил сделать подарки людям, о которых семья никогда не слышала? И все же мы выполним последнюю волю покойного. Нравится комод? Уносите. Никто вам слова поперек не скажет. Но не стоит вести себя здесь так, словно вы барыня, а мы холопы-приказчики. И, кстати, вы вспомнили, как помогли Виктору Марковичу в указанный им день?