За порогом ее встретила невысокая, миниатюрная девушка, с черной шапочкой коротко постриженных волос и с еще более темными, прямо-таки антрацитовыми глазами. В одной руке она держала огромный бумажный пакет с продуктами, другой придерживала от падения массажный столик.
– Чао, Дженнифер. Как дела?
– Я думала, что уже не дождусь тебя сегодня. Где тебя черти носили в столь позднее время?
– Да все по работе. Я тебе уже говорила о том, что у меня появился постоянный клиент. Вот уже второй месяц вожусь с его артритом. Лучше расскажи, как у тебя прошла сегодняшняя встреча.
– Ты просто не поверишь. Мы пили чай с этой пожилой дамой, миссис Кэррингтон, в ее особняке и обсуждали возможность ее участия в финансировании моего бизнеса. Она вполне определенно собиралась вложить деньги, но… – чувственный рот Дженнифер изогнулся в гримасе сожаления, – похоже, что с моими радужными надеждами придется расстаться.
– Ладно, не печалься раньше времени. Пойдем ко мне, там доскажешь. Помоги только управиться с этим неподъемным грузом.
Они прошли в апартаменты подруги, разместили принесенные тяжести по своим местам и обосновались на небольшой, но уютной кухоньке, где разговор сразу возобновился.
Франческа тут же начала с утешений:
– Мне очень жаль, что так получилось. Я знаю, как ты рассчитывала на эти деньги. Так она окончательно тебя отвергла или еще есть шанс? И что произошло между вами? Что ей не понравилось? Неужели ничего нельзя изменить?
– Вся проблема в том, что это не она меня отвергла. – Дженнифер прошлась по маленькой кухне соседки. Жилье представляло точную копию ее собственной обители, только в перевернутой проекции. – Это он.
– Кто он?
– Мистер Кэррингтон, постоянно застегнутый на все пуговицы сноб.
– Ее муж?
– Нет, гораздо хуже. Ее внук.
– И что же он заявил?
– Он много чего наговорил. И ничего хорошего. Вначале все шло прекрасно. Жаклин Кэррингтон оказалась очень приятной и весьма элегантной старой дамой. Причем, несмотря на богатство, достаточно простой и милой в общении. Во всяком случае, никаких снобистских вывертов и подколок. Она заинтересовалась продукцией, которую я ей принесла. И мы говорили о том, что можно будет предпринять после того, как я получу от нее деньги. «После того» как я их получу, а не «если» я их получу. И в соответствии с этим пытались определить предварительно необходимую для эффективного расширения бизнеса сумму. Все шло просто прекрасно, и мы даже успели прикинуть, что намечаемый ею размер вложений будет вполне достаточен. Оставалось только решить в основном чисто технические вопросы, связанные с документальным оформлением нашего сотрудничества. И тут ужасно некстати появился этот самый внук.
– Который застегнут на все пуговицы и много о себе мнит?
– Да, именно так. И я почувствовала, что буквально с первого – ну максимум со второго – взгляда он меня невзлюбил.
У Франчески при последней фразе от удивления округлились глаза.
– Невзлюбил тебя? С первого взгляда? Он что, ненормальный или голубой? Может быть, ты его не так поняла?
– Нет, я поняла его правильно.
– Очень странно. Мужчины, наоборот, обычно сразу западают на тебя. Не могут устоять. Это у них в гормонах. – Франческа выразительно изогнула руки ладонями кверху, вытянув их над головой, как бы имитируя восточный танец. – Султан увидел Шахерезаду и сразу воспылал к ней неземной страстью. Я тебе даже иногда завидую.
– Этот не воспылал.
– Боже мой. Даже не знаю, что сказать. Может быть, он все же голубой?
– Точно нет. – Вспомнив его изучающий и раздевающий взгляд, Дженнифер вновь почувствовала, как мурашки побежали по телу. А этот электрический удар при соприкосновении их пальцев… – Я вполне уверена, что как женщина ему понравилась.
– Тогда я ничего не понимаю. – Брови Франчески круто изогнулись в недоумении. – Ты меня совсем запутала.
– Ему понравилось мое тело, очень понравилось, но только тело, а не я сама.
– Ах вот оно что, – понимающе кивнула подруга, хотя на ее лице по-прежнему было написано полное непонимание сути излагаемого и возможности отделения одной физической субстанции от другой. – Да, это классический пример очень странной мужской логики.
– Вот-вот. Чисто мужские выкрутасы. Вначале он практически раздел меня глазами. По глазам было видно, как он снимает одну тряпочку за другой, облизывается и истекает слюной. Но при этом он умудрялся вести себя очень сдержанно и элегантно. Вполне может работать преподавателем хороших манер. Но взгляд просто обжигающий.
– У меня есть мазь от ожогов, могу полечить.
Дженнифер не отреагировала на шутку подруги и продолжила свою исповедь:
– И после всех этих взглядов и раздеваний он вдруг называет меня мошенницей и вымогательницей и обвиняет в том, что я пытаюсь облапошить бедную старушку и выманить у нее деньги.
– Прямо перед ней?
– Нет, к счастью нет. Страстные взгляды на глазах у старушки, а оскорбления потом, вне поля ее видимости и слышимости. Думаю, что его горячие взгляды в гостиной в силу преклонного возраста бабуля не заметила. А обвинительный приговор я выслушала уже на улице, куда он меня выволок чуть ли не силой. Он назвал мое предприятие однодневкой. Посчитал чем-то вроде разовой операции с подставной фирмой. И вполне четко разъяснил, что он не позволит выманить деньги у старушки.
– Боже мой! – Франческа от расстройства второй раз полезла в кухонный шкаф за пакетом со спагетти, хотя во время разговора уже успела засыпать в кипящую кастрюльку полпачки. – Звучит весьма экстремально. У мужчин, насколько я знаю, бывают, конечно, всякие перегибы и отклонения. Различные комплексы появляются и мешают жить, особенно с возрастом. Никак не могут соизмерить свое либидо с женским на него влиянием. Но он же внук, значит еще молодой. Время комплексовать еще не пришло. – Она задумалась и, взявшись за чайник, вновь переключилась на хозяйственную деятельность. – Ты что будешь, кофе или вино? Кофе растворимый, а вино сухое. У меня есть также итальянские слоеные пирожки и миндаль в сахаре и с медом.
– Мне лучше кофе. От вина я становлюсь мягче, сентиментальнее и меланхоличнее, начну себя жалеть и плакать.
– Ну как скажешь. – Она наполнила чайник водой из-под крана и поставила на плитку. – И что же заставило этого джентльмена так подумать о тебе? Да еще обвинить тебя в попытке мошенничества?
– Да я и сама не знаю. До сих пор не могу понять.
Франческа оторвалась от чайника и молча испытующе посмотрела на подругу.
– Нет, правда. Я честно не знаю. Не могу даже представить. Вроде бы не сделала и не сказала ничего такого, что можно было бы трактовать как мошенничество. Почему он мог так подумать?
– Посмотри мне прямо в глаза и повтори это еще раз, – попросила Франческа.
