Лиз до сих пор было горько вспоминать об этом. Эдгар Блейн обратился в суд, чтобы установить над ее дочерью полную опеку, и добился своего.
Нику тогда исполнилось всего двадцать, но он был не по годам умен и зрел. Пенни пришлось ждать за дверью их убогого бунгало, пока Ник говорил с ее матерью. А через два часа Пенни уже летела с ним в Хьюстон.
Ник явно не умел разговаривать с детьми, однако изо всех сил старался утешить ее. Похоже, он тоже считал, что девочку оставят в семье, и с воодушевлением описывал их старинный, просторный загородный дом. Но по прибытии туда Пенни смутило и испугало холодное неодобрение, которым встретил ее Эдгар Блейн. И очаровательная мать Ника, Кара, проявила к ней внимания не больше, чем к приблудной кошке, заметив только, что она весьма сообразительна для своего возраста. Мои родители очень занятые люди, – смущенно объяснил Ник в ответ на взгляд наполненных слезами синих глаз.
– Я им н-не нужна, – горестно прорыдала Пенни. – Зачем вы привезли меня сюда?
– Мой отец – твой опекун.
– А как же мама?
– Сейчас она не может должным образом заботиться о тебе, а ей хочется, чтобы ты закончила школу.
На следующий день они уже летели в Нью-Йорк, к Люси Тревис, которая встретила Пенни с распростертыми объятиями и до отъезда в Швейцарию лечила ее душевные раны домашним лимонадом и печеньем.
Как мог объяснить Ник девятилетней девочке, что его отец пришел в ярость от свалившейся на него ответственности? Безмерно гордившийся своей респектабельностью, Эдгар Блейн чурался любого скандала. Условия, в которых жила Пенни со своей матерью, не говоря уж об открытии, что Пенни не родная дочь Джека, убедили Эдгара Блейна в необходимости оградить девочку от всяких контактов с Лиз…
Очнувшись от воспоминаний, Пенни взглянула на Ника. С начала поездки они не сказали друг другу ни слова. Алан, который поначалу из кожи вон лез, чтобы привлечь его внимание, оставил Ника в покое и задремал.
Пенни обнаружила, что не отрываясь наблюдает, как солнечный луч, проникший сквозь тонированные стекла, играет на блестящих черных волосах, оттеняет мужественный абрис скулы и подчеркивает длину густых ресниц, с каким изяществом загорелая рука покоится на колене. О Боже, даже его руки прекрасны, подумала Пенни и неслышно втянула в себя воздух так глубоко, что закружилась голова.
Тем временем Ник, как ни странно, решал судьбу Джонни. Вернувшись от машины, чтобы помочь донести Алана, он услышал конец телефонного разговора Пенни с приятелем.
– Ник везет меня к Люси. Сейчас я спешу. Позвоню, когда вернусь. Я приготовлю обед, – добавила она, видимо, под влиянием момента.
Этот ее дружок – пройденный этап, сказал себе Ник. У отношений, в которых нет ни верности, ни честности, нет и будущего. И если Пенни сама этого не понимает, следует ей объяснить. Пенни нужно начать жизнь с чистого листа. Поэтому условием его щедрой финансовой поддержки должен стать уход Джонни со сцены. Для собственной пользы и пользы ребенка ей придется привыкать к более спокойному, более достойному образу жизни, с мрачным удовлетворением думал Ник.
Однако нельзя было не признать, что Пенни сильно изменилась. Прошлой ночью Ник ожидал признаний в любви. Он и сам не понимал, почему ее нежелание вести себя привычным образом так раздражает. Ник намеренно старался извлечь из памяти отталкивающие подробности их шестинедельного брака. Пенни чуть ли не ежечасно звонила ему в офис… Пенни читала вслух стихи за завтраком… Пенни каждый вечер ждала его возвращения, даже если он приходил только под утро… Пенни, не в меру чувствительная и уязвимая, но обладающая деликатностью и тонкостью армейского танка… Однако любящая, до такой степени любящая, и дарящая… Его затуманившийся взгляд вдруг застыл. Скольким другим мужчинам она дарила себя за последние полтора года?
Машина подъехала к дому, где уже около сорока лет жила Люси Тревис.
– Люси ждет нас? – обеспокоенно спросила Пенни.
– Я позвонил ей перед тем, как поехать к тебе. – Ник заметил, что Пенни наклонилась с явным намерением расстегнуть ремень на сиденье сына. – Почему бы не дать ему поспать? Шофер присмотрит за ним. Не думаю, что мы задержимся надолго.
Пенни нахмурилась.
– Мне даже кажется, что ты испытаешь огромное облегчение, когда этот визит подойдет к концу, – заметил он.
– Я очень люблю Люси, – гневно возразила Пенни. – Пусть я расстроена случившимся, но я с нетерпением жду встречи с ней!
Но на Ника это заявление не произвело никакого впечатления.
Люси уже ждала их у парадной двери – высокая худощавая женщина с мягкими седыми волосами и удивительно свежей для семидесяти двух лет кожей.
– Я так обрадовалась, когда Ник сказал, что привезет тебя! – Старушка тепло, с любовью обняла Пенни и прошептала: – Слава Богу, что ты наконец сказала ему об Алане!
Пенни покраснела и хотела возразить, однако Люси уже направилась к машине, чтобы взглянуть на спящего малыша.
– Надеюсь, до вашего отъезда он проснется.
В уютной маленькой гостиной Пенни села напротив хозяйки дома.
– Я очень возмутилась, когда узнала, что мой бухгалтер втянул тебя в это дело, Ник, – заявила Люси, приведя тем самым в замешательство обоих гостей.
– Никто меня не втягивал, Люси… Он просто выполнял свою работу.
– Но он совершенно неправильно истолковал ситуацию. Я сама предложила Лиз деньги. Она не просила меня об этом и отказывалась брать взаймы. Я убедила принять мою помощь. Теперь, когда затея с журналом рухнула – не по ее вине, должна добавить, – я не собираюсь преследовать бедную женщину словно преступницу!
Горячая речь в защиту матери застала Пенни врасплох. Но загорелое лицо Ника оставалось бесстрастным.
– Лиз – добрая и достойная женщина, которой ужасно не везет в жизни, – решительно сказала Люси.
Со слезами на глазах Пенни наклонилась вперед и с искренней благодарностью стиснула ей руку.
– Моя мать хочет только хорошего. И всегда хотела… Но, похоже, все всегда оборачивается против нее, – дрожащим голосом подхватила молодая женщина.
– Или против кого-нибудь другого, случайно оказавшегося поблизости, – скрипучим голосом добавил Ник.
– Конечно, она не должна была удирать, – натянуто проговорила Пенни, пропустив замечание Ника мимо ушей.
– А Лиз и не удирала. Перед отъездом она зашла ко мне. – Воспоминание об этом заставило Люси болезненно поморщиться. – Полная безумных планов, призванных спасти нас обеих от полного краха… Благослови ее Господь. Она так старалась!
– Бла-го-сло-ви ее Го-сподь? – выговаривая каждый слог, повторил Ник, глядя на родственницу так, словно у той помутился разум.
– Известная писательница согласилась предоставить главы нового романа для первого номера, – вздохнув, пустилась в объяснения Люси. – Но в последний момент почему-то пошла на попятный. Боюсь, другие авторы последовали ее примеру. А все деньги уже были потрачены на организацию и рекламу. Вины Лиз здесь действительно нет.
