Читает Щербатый, слегка подвывая, при этом как по волшебству исчезают пришепетывание, суетливость, голос обретает завораживающую напевность. С трудом понимаю, где я: в грязном логове неприкаянного поэта, или ненароком вернулся в детство, или ношусь над землей вроде Демона? В перерывах между декламацией стихов Щербатый смолит дешевые сигареты, прополаскивает горло водочкой и довольно скоро становится невменяемым. Отволакиваю его на кровать и выхожу, защелкнув английский замок.
Пересекаю в «копейке» город – мешанину мрака и света – добираюсь до своей конурки, раздеваюсь и опрокидываюсь на кровать. Часа через два появляется Гаврош и укладывается рядом, положив голову на мое плечо. Она не спрашивает ни о чем, она благодарна за то, что я с ней. И дыхание наше сплетается, как переплелись наши судьбы…
… Сон дикий и тревожный до невозможности. Вижу себя в трамвае. Среди пассажиров Марго, Кот и прочие знакомые, полузнакомые и вовсе неизвестные мне люди. Щербатый читает стихи. «Куда едем?» – спрашиваю скорчившегося на сиденье мужика с неразличимым лицом – и не слышу ответа из-за бесшумного громыхания трамвая. Вылезаю на остановке – в кромешной темени – и вспоминаю, что забыл выяснить у Марго, кто же кончил Царя? Но трамвай уже исчезает, желто светясь окнами. Тащусь ощупью, сам не ведая куда, оскользаясь и сваливаясь в ямы, пока не попадаю в битком набитый народом зал ожидания. И вижу среди толпы Царя. Кругом не продохнуть, а он занимает всю скамейку, и никто не осмеливается сесть рядом. Присаживаюсь. «Скажи, кто тебя заказал?» Он разевает рот – вроде рыбы – мучительно пытаясь произнести имя, но приближается поезд, и слова бандита тонут в беззвучном громе…
* * *
Утром занимаемся с Гаврошем любовью. Потом она готовит завтрак. Немногословно общаемся. В комнатку лезет солнце. Оранжевое. Рыжее. И озаренное им окно становится таким же рыжим, даже появляется ощущение, что стало теплее и наступила весна.
Воспоминания об одиннадцати днях ненужной суеты толкаются в башке, точно продолжается путаница сна. Все старания попусту, уперся я рогом в железобетонную стену.
Остается одно: ждать знаков Судьбы.
Днем выхожу на улицу и шагаю по направлению к центру города. Сеются мелкие, почти неуследимые снежинки. Временами порывы стылого ветра наотмашь колюче бьют по лицу, баламутят снег, заставляя его ходить волнами, сметают с сугробов и крыш снеговую пыль. Потом снова затишье и неспешное кружение махоньких кристалликов снега.
Прогуливаюсь по улочке имени Бонч-Бруевича, с любопытством зеваки пялюсь на смастаченные в человеческий рост скульптурки барышни и гусара. Рядом с ними любит фоткаться накачавшийся пивом молодняк. Девчоночки, хохоча, обнимают усатого вояку, а пацаны – его подружку, норовя облапить тонкую талию и пышный задок. Сейчас железная парочка застыла одиноко и уныло. Шляпу и плечики дамы, кивер и ментик кавалера украшают снежные сугробики. Зябко даже глядеть на этих несчастных истуканов.
Ощущаю справа от себя чье-то присутствие, невольно кошусь в ту сторону и вижу Марину, первую свою любовь и подругу жизни. Она улыбается.
– Как дела? Когда мы встречались в последний раз, ты был женат и счастлив.
– Сейчас не женат, что касается счастья, то оно, как известно, понятие философское. А что у тебя?
Сняв перчатку, демонстрирует золотое колечко. До чего они все любят хвастаться, что замужем, даже если спутник жизни полное дерьмо! Самые умненькие гордятся штампиком в паспорте как величайшим достижением.
А перстенек со здоровущим бриллиантом, не считая россыпи алмазиков. Можно не сомневаться, это не фианиты – Марина не из тех, кто будет носить дешевку. Шубейка и шапчонка на ней норковые, беленькие, как у Снегурочки.
– Поздравляю. Судя по прикиду, твоя вторая половинка вполне способна обеспечить первую.
– Глупая ирония. Ты же знаешь, я не из хищниц. Уже одно то, что я выскочила замуж за тебя, – ехидничает она, – свидетельствует о многом. Меня интересует личность. Но так уж совпало: человек, который мне встретился, оказался вполне состоятельным.
– Он что, нефть качает… в свой карман?
– Твоя жалкая язвительность абсолютно неуместна. Он занимается продвижением высоких технологий.
– И много продвинул?
– Дорогой, ты стал невозможен. Или ревнуешь? Вот было бы забавно. И это после обоюдовыгодного развода и стольких лет разлуки… Впрочем, возможно тебя послала судьба. Давай пройдемся.
Не спеша шагаем под снегом.
– У моего мужа двое детей от прежнего брака…
– Всего-то?
– Давай без ерничанья. Он порядочный человек и жену ради меня не бросал. Она умерла года за три до нашего знакомства… Теперь слушай. Сын Рудика… Только не надо ухмыляться. Да, моего мужа зовут Рудольфом, а по-домашнему Рудиком… Так вот, его сын – отрезанный ломоть. Жил отдельно, в родительском доме практически не показывался. Типичный представитель «золотой» молодежи: праздность, тусовки, секс, алкоголь, наркотики. Отец и урезонивал его, и лечил – бесполезно.
Примерно месяц назад парень пытался вытряхнуть из Рудика очередную порцию денег. Тот отказал наотрез. А назавтра в доме обнаружилась пропажа драгоценностей. Рудик, естественно, подумал на сына, вызвал его и высказал все, что о нем думает. Вышла безобразная сцена. В тот же день мальчишка покончил с собой, оставив записку: «Папа, я не виноват».
Можешь представить, что случилось с мужем! До сих пор не находит себе места. Прошу, тряхни стариной, найди вора. Не сомневайся, твои труды не останутся без вознаграждения.
– А вот последняя фраза – лишняя. Поехали, разберемся на месте.
– Мы живем рядышком, – она улыбается, довольная: утерла мне нос.
И верно, жительствует Марина неподалеку от площади. Этот комплекс элитных домишек возник недавно, прежде тут чернели вросшие в землю избенки. В квартирке комнат никак не меньше пяти – вот где раздолье в прятки играть.
Бледно-желто-бежевая гостиная. Утопаем в кожаных объятьях дивана. Приглядываюсь к своей былой любви. По-прежнему красива и стройна, но годы изменили ее не к лучшему: надменное лицо увяло, губы поплыли, волосы стала подкрашивать в цвет меди. Стареем-с.
– Ну, – говорит Марина, – задавай свои вопросы.
– О’кей. Кто в вашем теремочке живет?
– Муж, я, – Марина загибает пальцы, – восьмилетняя дочка мужа. Затем – племянница мужа, ее мать спилась и недавно, около полугода назад, умерла. Этой пятнадцать. Противная, наглая тварь. Вот от кого жди любой пакости… Наконец, наша трехлетняя дочурка. Что касается прислуги – няня, гувернантка и домработница.
– Что похитили?
– У меня – серьги, колье, браслет и два перстня, все с бриллиантами, у племянницы – прелестный гарнитур: сережки и перстенек с изумрудами, муж балует эту дрянь сверх всякой меры… Наконец, у моей падчерицы украли золотые сережки – знаешь, такие, шариками, и серебряное колечко.
