Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
– А, старенькая такая? – протянула мама, когда я спросил у нее про бамбуковую крысу. – Не знаю… У нее под конец лапа отпала, точно помню. По-моему, я отвезла крыску на ярмарку старинных вещей, и там ее купила моя подруга Сандра. Ой нет, наверное, не ее, а лису.
Словом, единственным животным, которое пережило мои подростковые годы, стал вовсе не дикий зверь, а вест-хайленд-терьер. Я звал его Рагсом, в честь электронной собаки из фильма Вуди Аллена «Спящий». В одиннадцать лет я этот фильм просто обожал. Наш Рагс, правда, не умел так обаятельно вилять хвостом, как его тезка, и не мог похвастать такой же белоснежной мягкой шерсткой. Зато летом мы уезжали в отпуск – иногда на целый месяц, а он послушно сидел в окне и охранял дом. Насколько я знаю, в общество защиты животных на нас никто не жаловался. Хотя в 1988 году мы, по возвращении из Италии, застали у своей калитки бледных встревоженных соседей. Бедные Деннис и Рома! Каких моральных сил стоило этим милым людям поведать нам трагическую весть: наш любимый песик за все две недели «ни разу не шевельнулся».
В конце восьмидесятых – начале девяностых Рагс выдержал несколько переездов и дотянул до дома под Окволдом. Прожив в нем два года, однажды летом верный пес, не сломленный возрастом и частыми трепками со стороны кота Монти, пустился в свое самое героическое и самоотверженное приключение.
По узкому переулку, где стоял наш дом, ездило не слишком много транспорта. Зато тот, что ездил, прекрасно мог бы вписаться в какую-нибудь безумную компьютерную гонку: мешанина из лошадей и грузовиков для перевозки скота (рядом имелся ипподром); тракторов и комбайнов, угнанных «Фордов» и патрульных машин. Далеко не все участники этого карнавала вызывали улыбку, но был среди них один… Каждую неделю мимо нас катил инвалидный электроскутер, управляемый тучной дамой в очках, и на крыше его гордо восседал джек-рассел-терьер.
Я понятия не имею, где эта дама-инвалид жила и куда она путешествовала каждый вторник, но вид у нее был весьма целеустремленный. Ехала она всегда строго посредине улочки и хранила полную невозмутимость на воинственном лице, если за ней вынужденно плелся какой-нибудь фермер или местный лихач. Джек-рассел вел себя точно так же. Порой за скутером выстраивалась очередь из трех-четырех машин. Моя спальня и папин кабинет выходили окнами в проулок, и мы часто бросали работу, чтобы полюбоваться забавной процессией. Однако в тот день, когда дама попала в аварию, мы с папой работали в саду по другую сторону дома.
– Охренеть! Это ты? – вопросил папа, щелкнув садовыми ножницами.
– Что – я?
– Так офигительно заскрипел. Как тетка из шоу «Монти Пайтон».
– Сто лет уже так не делаю.
«Пааааааааам!»
– Вот опять. Дошло? Точно как тетка из скетча про спам.
– Дошло. Только это не я. Я даже губами не шевелил!
Мы оба рванули на каркающий звук – прочь из сада, через калитку, вниз по тропинке в сторону фермы Паттенов.
Колесо, торчащее из канавы шагах в двадцати от тропы, мы заметили одновременно. Скутер крепко застрял, его возница застряла внутри еще крепче. От нее-то и исходили странные звуки. Поначалу, наверное, она звала: «На помощь!» Но время шло, надежда на человеческое вмешательство таяла. Крики постепенно переродились в отчаянные, безысходные мольбы к милосердным воронам.
Чтобы перевернуть скутер с застрявшей внутри дамой – ее, как мы узнали, звали Берил, – нам с папой пришлось залезть в канаву и изо всех сил поднатужиться. Позволь мы себе кряхтеть-пыхтеть, было бы чуть легче. Но мы, красные от напряжения, толкали и тянули молча. Наши стенания в сложившихся обстоятельствах звучали бы бестактно – учитывая комплекцию Берил. Когда скутер встал на колеса, я испытал невероятное облегчение. Не только потому, что Берил оказалась цела и невредима, но и потому, что не пришлось звать на помощь Фрэнка, как предлагал папа. Наш сосед-лисоненавистник ужасно меня возмущал. Он наверняка прихватил бы с собой ружье в надежде избавить от мучений кого-нибудь мордатого и четырехлапого.
– Пааааааааам! Что произошло? – произнесла Берил. – Ехала себе, ехала и вдруг потеряла контроль и улетела с холма.
Мы убедились, что скутер на ходу, и папа спросил, не отвезти ли ее домой.
– Нет-нет. Я сама, пааааам! – ответила Берил.
Вернувшись к вертикальной жизни, она почему-то не перестала издавать каркающие монти-пайтоновские звуки.
– Я вас тут частенько вижу, – сказал папа. – И на крыше собачку вашу. Ей, похоже, нравится.
– А, да, мой Билли. Он там, наверху. – Берил ткнула в сторону крыши скутера.
Мы с папой нервно переглянулись и еще раз осмотрели крышу. Никаких сомнений – собаки не было.
– А… Ну да. Точно? – спросил папа у Берил.
Сердце у меня ушло в пятки. Как мы могли забыть о джек-расселе? Может, он перелетел через живую изгородь в поле? Или полураздавленное собачье тело так и лежит на дне канавы? Неужели все-таки придется звать Фрэнка с ружьем?
– Уверена. Наверху, на небесах. Теперь-то он счастлив. Я его, бедолагу, на прошлой неделе усыпила.
Мы, естественно, не хотели демонстрировать радость по поводу кончины Билли, однако на наших лицах проступило неприкрытое облегчение.
Следующая реплика Берил добила нас с папой окончательно.
– Но ваш-то дружок в порядке, надеюсь? Я видела его у вас за окном. Белая кудрявая лапочка. Такой умница, всегда на страже. Не то что Билли. Тот в жизни не сидел спокойно.
Папа никогда не был мастером-джедаем в умении взвешивать каждое слово – обычно говорил сразу, что в голову приходило. Но тут он благоразумно помедлил. Эта женщина только-только потеряла своего, возможно, единственного друга. Не огорчит ли ее весть о еще одной собачьей смерти?
– А, вы о Рагсе? Он отлично себя чувствует. Он у нас живее всех живых.
На протяжении следующих шести месяцев Берил продолжала ездить по проулку. Рагс всегда стойко ее приветствовал. Иногда я или папа для убедительности пересаживали пса на другое окно или подпирали его подушкой. Однажды я при появлении Берил взял Рагса на руки и помахал его лапкой. Она вроде бы ничего не заподозрила, но я оказался близок к провалу, как никогда. Хрупкие суставы Рагса чуть не выдали меня с головой. Больше я таких представлений не давал. Мне было двадцать с небольшим, и я обожал устраивать розыгрыши. Однако я не имел ни малейшего желания пугать престарелых леди, салютуя им оторванной собачьей конечностью.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
