Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
Аркадий Снитко торопливо шагал в сторону партизанской базы, постоянно оглядываясь по сторонам и держа наготове автомат. Он думал лишь об одном – быстрее покинуть опасную зону, уже наверняка оцепленную немцами и полицаями. Они сделают все возможное, чтобы не упустить советскую радистку.
Основное внимание направлено на нее, но не дай бог, если Аркадий попадет к ним в руки. Искалечат, выбьют все, что он знает, а что будет дальше – и думать не хотелось. Легкой смерти ему не ждать. Страх подгонял Снитко. Временами он переходил на бег, бухало сердце, и чудились чьи-то тени за деревьями.
Группа во главе с сержантом Ореховым шла медленно.
Задерживал движение раненый пограничник Толя Нагай. Радистка Дина Новикова натерла ногу кирзовым сапогом, но упрямо шагала, стараясь не показывать боль.
Костя Орехов тащил на спине четырнадцатикилограммовую рацию, пробитую пулей и, наверное, вышедшую из строя. Но бросать ее не хотел, зная, какую ценность «северок» представляет для отряда.
Проводник Саня Гречихин с винтовкой за плечами солидно козырнул Орехову:
– Товарищ сержант, надо бы шаг ускорить. Вороны вон в той стороне каркают. Наверняка фрицы или «бобики».
Такое прозвище получили на оккупированной территории полицаи. «Бобики», фашистские прислужники. Но воевать они умели и, что хуже всего, знали местность.
– Ускорим, раз надо, – ответил Костя, вытирая пот со лба.
Он тащил на себе самый тяжелый груз: самозарядную винтовку «СВТ» с запасными магазинами и пачкой патронов – шесть килограммов, пистолет и гранаты – три килограмма, плюс 14 килограммов рация с батареями. Орехов тоже устал, но держался крепко. В какой-то момент он понял, что вряд ли они сумеют оторваться от погони.
Мелькнула мысль: рацию разбить и остаться в прикрытии с Толей Нагаем. Шустрый проводник Саня Гречихин выведет Дину. А они, два опытных бойца, сумеют придержать немцев или полицаев. Но мысль эту сразу же отбросил: он был обязан постоянно находиться рядом с Диной.
Самое тяжелое заключалось в том, что Орехов был обязан не только охранять ее, но не допустить любой ценой, чтобы радистку Дину Новикову, его любовь, подругу, взяли в плен. Перепоручить свои обязанности кому-то другому сержант не мог.
Костя сбросил рацию и несколькими ударами приклада разбил ее.
– Ускорить шаг, – отрывисто проговорил он. – Выход только один: оторваться от фрицев.
Теперь они шли быстрее, понимая, что от этого зависит их жизнь. И путь держали не в сторону партизанской базы, а делали полукруг, чтобы не привести в лагерь своих преследователей.
Такая гонка не могла продолжаться долго – это понимала вся группа. Раненый пограничник, не выдержав, обратился к Орехову:
– Костя, я кое-как плетусь. Из-за меня пропадут все. Останусь, задержу гадов хоть на полчаса.
Но полчаса ему продержаться не удалось. Толя Нагай успел расстрелять один диск и получил пулю в другую руку. Кое-как вытащил «лимонку», зная, что если его возьмут живьем, то легкой смерти не будет.
Полицай, видевший это, прицелился и закричал:
– Не дури, парень! Тебе еще жить да жить!
– А тебе на столбе висеть…
Щелкнул запал, а через несколько секунд раздался взрыв.
А вскоре преследователи догнали остатки группы Орехова. Стреляли, целясь по ногам, но Костя сумел уложить унтер-офицера и ранить одного из полицаев. Остальные открыли огонь, прижимая всех троих к земле.
– Саня, беги, пока есть возможность, – сказал Костя парнишке-проводнику. – Расскажешь нашим, как и что. Передай, что живьем они нас не возьмут.
– Не могу я, – сопел семнадцатилетний проводник. – Скажут, струсил.
– Беги, мать твою! Найдете нас потом. Быстрее!
Мальчишка надвинул поглубже кепку и, пригнувшись, побежал. Теперь стреляли в него. Одна из пуль расщепила приклад винтовки и выбила ее из рук. Он нагнулся, подобрал трехлинейку и, погрозив кулаком в сторону полицаев, не по-детски выругался.
Орехов уложил выстрелом в голову ефрейтора, разворачивающего пулемет «дрейзе» в сторону убегавшего парня. Второй номер тут же перехватил рукоятку и дал несколько очередей, целясь поверх головы советского сержанта в шапке со звездочкой.
Затем стрельба стихла и чей-то голос окликнул Орехова:
– Эй, сержант, с тобой немецкий офицер поговорить хочет. Он тебе обещает жизнь в обмен на радистку. Такое редко предлагают.
Дина рвала на клочки шифроблокнот и плакала.
– Не надо, Дина. Вот зажигалка, жги все обрывки. И плакать тоже не надо.
– Страшно, Костя. Они убивать сейчас нас будут.
– Прорвемся, – бормотал сержант, бросая клочки бумаги в огонь.
Он достал из кобуры «ТТ», взвел курок и положил рядом. Самозарядная винтовка «СВТ» была тоже на взводе. Лейтенант в серо-голубом френче поднялся из-за дерева. По-русски он говорил довольно чисто и дал слово немецкого офицера, что оставит обоих в живых, если они сдадутся.
– Девушку твою никто не тронет. Тебя отправят в лагерь, а если захочешь…
Орехов рассеянно слушал офицера, высокого, спортивно сложенного, в массивной каске с орлом и почему-то в перчатках, несмотря на теплую погоду.
– Все бумаги сожгла? – спросил он Дину.
Девушка молча кивнула и вытерла слезы со щеки. Костя обнял ее, поцеловал в губы.
– Прощай, – шепнул он.
– Постой, – невольно оттолкнула его Дина.
Выстрел хлопнул приглушенно, девушка слабо вскрикнула, тело ее обмякло. Офицер замолчал, не зная, что происходит. Догадавшись, хотел пригнуться. Костя с колена стрелял в него из «ТТ».
– Вы наших девушек гробите, а сами жизнь обещаете… жри, сволочь!
Расстояние в семьдесят метров далековато для прицельной стрельбы из пистолета, но Орехов угодил офицеру в лицо.
– Вот так, гады! – Сержант с пистолетом в руке встал в полный рост.
Ударило несколько выстрелов. И немцы, и полицаи целились русскому диверсанту в ноги. Офицер, зажимая простреленную щеку, кричал:
– Брать живьем!
Пули свалили Орехова на траву. Костя еще раз поглядел на Дину, ее белое неживое лицо, и, приставив пистолет к груди, нажал на спуск.
Первым в отряд вернулся Аркадий Снитко. Пробираясь через колючий кустарник, он разодрал бушлат и брюки, исцарапал лицо.
– Прикрывали… до последнего ребят и радистку прикрывали, – рассказывал он, жадно глотая холодную воду.
– Где Орехов и радистка? – теребил его капитан Журавлев.
– Стреляли, пока патроны были, – повторял Снитко. – Захара убили, меня ранили. Нас целый взвод преследовал.
Особист Авдеев осмотрел автомат главного разведчика, выдернул из-за голенища сапога запасной магазин.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
